Стэнли не будет догадываться, что он не брат, а отец малыша, как и Мартин не будет знать, что он не отец, а дед.
Вот так любимая женщина отблагодарит мужчину за его любовь к ней.
Удар в спину, — поморщилась Ольга. Что может быть хуже предательства? На душе стало мерзко. Пришло время кое-что проверить.
Она скинула плед и выдвинула нижний ящик шкафа. Выбрала высокие кожаные туфли и переобулась. Бертина, забирая её обувь в чистку и сушку, сетовала, что леди промочила ноги и может заболеть.
Тьфу, тьфу. Только не это, — накинула Ольга накидку и глянула в окно.
Погода не изменилась. Туман рассеялся, но было по-прежнему пасмурно и прохладно. Небо затянуто густыми низкими облаками. В такую погоду хорошо сидеть у горящего очага и читать интересную книгу, попивая травяной душистый чай.
Вошла Бертина.
— Вы не в пассаж собрались? — спросила она. Засуетилась: — Я сейчас, быстро. И экипаж свободен.
— Нет-нет, — остановила её Ольга. — Прогуляюсь у дома.
— Мне пойти с вами? — она внимательно осмотрела одежду леди.
— Не нужно. Я ненадолго.
— Шляпку наденьте, — неслось ей вслед.
Ей никто не встретился. Откуда-то нёсся непонятный шум, приглушённый закрытой дверью в соседний коридор. В пустом холле она мимоходом глянула на себя в зеркало, накинула капюшон и нажала дверную ручку. Вопреки её ожиданию, дверь оказалась не заперта.
Видно, калитка на замке, — решила Ольга, осторожно спускаясь с мокрой лестницы.
Она стояла в проёме распахнутой калитки и недоумевала. Её никто не держит в этом доме. Не бежит следом, чтобы схватить и вернуть в свою комнату. Уходи, если хочешь. Иди, куда хочешь. Улица тиха и пустынна. У соседнего дома стоит кэб в ожидании пассажиров.
Ольга мазнула взглядом по окнам особняка. Никто за ней не следит. Она не пленница.
Мелькнула мысль: будь калитка заперта, у неё появилось бы желание сбежать?
Она шагнула назад и закрыла калитку. Пошла по узкой мощёной дорожке вдоль ограды. Осматривала придомовую территорию.
Из хозяйственных построек имелась лишь небольшая конюшня и жилой флигель. Стену ограды оплетала жимолость. Вдоль дорожки высажены кусты роз. Фруктовый сад скорее носил эстетический характер. Беседку с садовой мебелью из ротанговой пальмы увивал дикий виноград.
Ольга не стала задерживаться на улице и вернулась в комнату. От безделья хотелось спать. Она бездумно выдвигала полупустые ящики комода, хлопала дверцами секретера, искала, чем себя занять. Ни карандашей, ни папки с бумагой для рисования не нашла.
Атласные ленты… Их много. Всевозможных цветов, они приятно скользили между пальцами. Ольга улыбнулась: вечер пройдёт в плодотворном занятии творчеством. Прихватив с софы небольшую подушку с подходящей для вышивки наволочкой, сняла её. Наметала несложный рисунок. Устроившись у окна, приступила к работе.
Если руки были заняты работой, то в голову настырно лезли мысли. Они блуждали не в этой реальности, увлекая Ольгу в свою ловушку. Вспомнилось прошлое. Хотела бы она вернуться назад? Да. Воспользовалась бы любым предложенным шансом? Да. А смерть приняла бы, как единственно возможный способ перехода в своё время? Нет. Жизнь в этом времени была не настолько ужасной, чтобы сознательно пойти на безрассудство и потерять её. Жить хотелось, и жить было ради кого.
Она не заметила, как вошла Бертина и уже несколько минут тихо стояла за её спиной. Вздрогнула, когда та заговорила:
— Я принесла вам чаю с вашими любимыми булочками с густыми топлёными сливками. И чёрносмородиновый джем с маслом. Всё, как вы любите, — опустила она глаза на вышивку.
— Спасибо, — глянула Ольга на чайный столик. Чашка горячего чая придётся кстати.
До неё донёсся знакомый аромат «Эрл Грея» из отборных листьев дарджилинга. Цитрусовый вкус достигался в нём благодаря кожуре бергамота.
— Может быть, хотите что-нибудь ещё? — спросила Бертина.
Ольга отказалась и перешла к столику, а горничная склонилась над вышивкой. Она водила пальцами над вышитыми розами, не решаясь прикоснуться к ним.
— Как живые, — прошептала она восторженно. — Я сначала так и подумала, — бросила взгляд на цветы в вазе. — Вот бы тоже так научиться. Наверное, очень сложно?
— Совсем несложно. Покажу как-нибудь. Только не сегодня.
— Обед вам сюда подать?
Ольга застыла с бульоткой в руках: её присутствие на семейном обеде уже нежелательно? Но додумать коварную мысль не успела. Бертина продолжала рассматривать вышивку и говорить:
— Хозяин с вашим супругом снова заперлись в библиотеке.
— Снова? — уточнила Ольга обеспокоенно.
— Разошлись ненадолго и вот собрались опять, — доверительно понизила она голос. — По всему видно, что случилось что-то плохое. Перед этим такой громкий разговор был, — она расширила глаза и укоризненно покачала головой. — Мистер Траффорд стоял в коридоре и велел всей прислуге ходить через другую дверь. Никого близко к библиотеке не подпускал.
Ольга понимающе вздохнула. Разговор отца с сыном представлялся непростым.
— Так вам сюда обед подать? Слышала, что хозяева уедут.
Она догадалась, что речь, скорее всего, идёт о поездке к адвокату. Если мужчин не будет дома, Ольга сможет беспрепятственно, без опасения натолкнуться на кого-нибудь из них, сходить в библиотеку и выбрать книгу для чтения. Как известно, книга — лучшее лекарство от стресса. Даже неспешная прогулка, спокойная приятная музыка и ароматный чай уступают главному успокоительному средству — чтению. То, что сейчас нужно Ольге. Перед сном, после принятия ванны, она перезагрузит сознание и настроится на позитивное мышление.
Отобедала «виконтесса» быстро. По вкусу пришлось всё: и салат с копчёной рыбой, и кеджери, и незнакомый десерт, и баттенберг*.
*** Салат с копчёной рыбой, луком, отварной фасолью и яйцами с заправкой из оливкового масла, сахара и лимонного сока. Кеджери — блюдо из рыбы, риса, сливочного масла, сливок и карри. Десерт из приготовленного на пару губчатого теста на основе нутряного сала с патокой, вылитой поверх него. Баттенберг — торт, приготовленный из двух бисквитных коржей: розового и жёлтого. Их скрепляют в шахматном порядке при помощи абрикосового джема. Торт покрыт сверху марципановой глазурью.
Вышивку Ольга заканчивала уже после обеда при свете лампы. Проколов палец и измазав кровью белоснежный лепесток розы, расстроилась. Среза́ть почти готовый, идеально вышитый бутон не хотелось. Решив взять передышку и исправить позже досадную оплошность, «виконтесса» спустилась в холл. Остановилась. Прислушалась.
Со стороны кухни доносились едва слышные голоса немногочисленной прислуги.
Убедившись, что входная дверь по-прежнему не заперта, Ольга направилась в сторону библиотеки. Единственная лампа в держателе на стене слабо освещала тёмный коридор.
