Неожиданно я поняла, что имел в виду Рок: в смерти тоже была своя красота, и эта красота – часть гармонии, которой я любовалась несколько минут назад.
– Вы только на пути к себе, Кара. – Я не смотрела на Рока. Его голос показался хрипловатым и как будто взволнованным, но и тогда я не нашла в себе смелости открыто посмотреть на своего спутника. Странное, неведанное раньше чувство противоречия сковало меня. – Это лишь первая ступень, но я помогу преодолеть вам подножие, а затем подняться и по самой лестнице так высоко, как вы того пожелаете.
– А вы? Как высоко хотите подняться вы?
Я все же взглянула ему в лицо. Я надеялась, что выгляжу равнодушно, но знала, что под подолом красного платья колени трясутся и подгибаются, и дело было не в смятении, настигшем меня. Применение дара истощило мои силы, и теперь больше всего на свете мне хотелось прилечь. Даже думала я с трудом, как будто голову заволокло туманом.
– Этот разговор не для сегодняшнего вечера. – Рок снова улыбнулся мягко, снисходительно. Восхищение, растопившее лед в его глазах, исчезло, уступив место прежней отстраненности. – Мы вернемся к нему, когда вы будете готовы. Я могу лишь заверить, что взлечу не выше вас.
«То есть мне не ждать ножа в спину после коронации?», – хотела спросить я, но не спросила. Вместо этого сжала ладони в кулаки, впилась в кожу ногтями. Боль позволила удержаться на ногах. Я вдруг ярко представила картину: красное пятно на темно-зеленой траве – мое тело, обрамленное красным шелком платья, на земле.
Я моргнула. В этой мысли было что-то чуждое, словно она была не моя.
– Нам нужно возвращаться. Вы позволите?
Рок чуть склонил голову и, дождавшись моего растерянного кивка, деликатно взял меня под локоть, удерживая от возможного падения.
Идти под руку с мужчиной в ночи было бы неловко, но я была слишком слаба, чтобы думать о приличиях. И все же сама ситуация была несколько двусмысленной, и я невольно вспомнила Ника. Боль тут же вгрызлась в сердце. Неужели мне и правда пришлось отказаться от жизни с любимым человеком, чтобы спасти себя и сестер?
– Я ошибался.
– Простите? – Я с удивлением посмотрела на Рока. На лбу выступил холодный пот. Неужели сейчас он скажет, что передумал насчет нашей сделки?
Я закусила губу, отчаяние вновь захлестнуло меня. Мысленно я воззвала к Богам (сразу ко всем), моля их о помощи и обещая заплатить любую цену, принести любую жертву, лишь бы моим сестрам не пришлось взойти на костер. Что бы ни потребовал этот колдун с льдистыми глазами, я соглашусь на все.
Тонкие губы Рока слегка дрогнули – он криво усмехнулся, и тут же посерьезнел.
– Я недооценивал вас. Вы, Кара, оказались намного прекраснее того образа, который я успел себе придумать. Тот редкий случай, когда жизнь оказалась ярче грез.
Напряжение медленно отпустило. Сердце все еще гулко стучало в груди, но уже тише, не так оглушающе. Я придержала подол платья, незаметно вытирая о ткань вспотевшие ладони. Пережитый мгновение назад страх напомнил о моем незавидном положении. Если я хочу выжить и спасти сестер, стоит прислушиваться к Року.
«Но не забывать, что я для него – обладатель дара, сосуд с редкой и драгоценной жидкостью, не имеющий цену сам по себе».
Мы возвращались во дворец той же дорогой, что и пришли. Я была настолько поглощена мыслями, что очнулась уже у дверей, ведущих в мои покои. Я отшатнулась от Рока, запоздало сообразив, что охрана могла превратно истолковать мою руку, лежащую на его руке. Возможно, со стороны его поддержка выглядела как объятие.
Рок сделал вид, что не заметил моего грубого жеста, и вежливо произнес:
– Я бы пожелал вам приятных снов, но, боюсь, у меня плохая карма – в этом случае вам непременно приснятся кошмары.
Растерянная, я молча смотрела на него, не зная, как тактично спросить о том, что волновало меня.
– Вы… – Я набрала в грудь побольше воздуха, но так и не закончила вопрос: – Вы…
– Навещу вас завтра. В это же время.
Я с облегчением кивнула. Почему-то мне захотелось поблагодарить его, но я пересилила себя. Львы всегда должны выглядеть гордо.
Даже если я принадлежу Львам лишь номинально.
Рок усмехнулся одной половиной рта, словно услышал что-то забавное.
– Думаю, лучшее, что сейчас я смогу сделать для вас – это откланяться.
Он склонил голову, я присела в реверансе, а затем мы одновременно развернулись и зашагали в разные стороны: он ушел по коридору в неведанном мне направлении, а я, из последних сил держа спину прямо, исчезла в дверях, ведущих в покои. Уже там я медленно осела на пол, не дойдя до спальни буквально пару шагов. В глазах стало темно, в висках застучала кровь, но я не испугалась второго за этот день обморока. Он – меньшее из зол, что со мной уже приключились.
Глава 3
Голос Рони, настороженный и немного испуганный, заставил меня вздрогнуть. В темном окне, в которое я вглядывалась последние четверть часа, отразился ее силуэт, приобрётший мистические черты благодаря тусклому мерцанию свечей (сегодня нам принесли целую связку). Я обернулась. Сестра, нахохлившаяся, словно воробушек, и стягивающая на груди теплую мамину шаль – одну из немногих вещей, что остались после нее, смотрела выжидающе и как будто недоверчиво.
– Да, мне нужно уйти. Ненадолго. – Я говорила тихо. Шута уже спала, и я не хотела ее будить.
Рони поймала мой взгляд и тоже покосилась на закрытую дверь спальни, но голос понижать не стала.
– Мне не нравится… этот человек.
– Шута называет этого человека по имени, – задумчиво заметила я.
– Она еще мала и глупа, – насупилась Рони, и я невольно улыбнулась.
Я подошла к сестре, поправила на ее плечах белую шаль – тонкую, со сложным рисунком, отражающую вкус нашей матери, – и подумала о том, что вечер выдался теплым да и в покоях никогда не гуляли сквозняки. Видимо, Рони с помощью одной из немногих маминых вещей пыталась согреть не тело – душу.
Я не сказала об этом вслух. Некоторые детали должны оставаться незамеченными.
Вместо этого я опустилась в кресло, взяла в руки вышивку, отброшенную в сторону полчаса назад, и подчеркнуто неторопливо взялась за иголку.
– Почему ты боишься Рока?
– Я не боюсь! – Из груди сестры вырвался почти что рык, и я улыбнулась, опуская ресницы, – сейчас она походила на отца в минуты его гнева. Я не без гордости отметила, что Рони перестала выглядеть несчастным воробушком, если бы у нее были клыки, она бы оскалила их. – Я просто… Он мне не нравится, я же сказала! – Я молчала, неторопливо протыкая иголкой ткань. Мое показное спокойствие лишь раззадорило ее. – Я чую в нем опасность. От него ничего хорошего не жди.
«От костра тоже», – хотела сказать я, но не стала.
