Но тут в дверь постучали.
- Да!
Дверь открылась, и в комнату вошли двое:маленькая брюнетка с каре, которую утром Вера видела в душевой, и молодойчеловек без особых примет, бледный и застенчивый.
– Это Ира, – объяснила Нина, – а это Коля.
– А мы пьем за хозяйку, – сказал Малхаз, –присоединяйтесь.
Нина поставила на стол еще два стакана. Оничокнулись и выпили, после чего Коля молча достал из оттопыренного карманабутылку водки и поставил ее на стол. Вера насторожилась.
– О! – сказал Малхаз.
– Напиток настоящих мужчин, – согласилсяАлекс.
Видимо, Колю это вдохновило, и из другогокармана он достал еще одну бутылку, точно такую же.
Поначалу разговор не клеился, но, когдазакончилось шампанское, наконец появилась тема для обсуждения: Вера не пилаводку.
– Ты не пьешь водку? – удивился Коля, и этобыли его первые слова. – Чистый продукт, – объяснил он и откупорил бутылку.·–Ты много теряешь.
– Одну рюмку, – поддержала его Ира.
– Нет. Спасибо.
– Много не надо, – сказала Нина, – это правда.Но чуть-чуть можно.
Вера уже поняла, что они будут настаивать, и боялась,что не сможет отказаться. Она с детства слышала рассказы про дядю-алкоголика -это был отчим Нины. Если другим детям рассказывали про серого волка и злуюКриксу, Веру всегда пугали дядей-алкоголиком, «который начинает день со стаканаводки и бьет жену», – это так прочно врезалось в ее сознание, что при одномупоминании об этом напитке ей становилось жутко.
– Я не пью водку, – сказала Вера.
– А ты пробовала? – спросил Коля.
– Да. Один раз.
Однажды к ней зашел Миша – просто ему былонечего делать. «Давай выпьем? – предложил он. – У тебя есть водка?» Наверное,Миша думал, что, если выпьет, Вера наконец вызовет у него ответное чувствопотому что как человек она ему нравилась.
Вера нашла в холодильнике начатую бутылку,которая осталась от какого-то праздника, и они выпили. Им было четырнадцать, иони никогда раньше не пили водку. Но это так глупо: пить водку в четырнадцатьлет только потому, что больше нечем заняться. Кроме того, водка оказаласьгорькой. Скоро им стало скучно – и Миша ушел.
– Хватит, – наконец сказал Алекс.
Вера заметила, что он пьет мало и без охоты.
– Не хочет – не надо, – сказал он Коле.
Алекса не то чтобы боялись, но уважали: онговорил мало, но в отличие от Коли всегда – по делу. Никто не стал спорить.
Постепенно завязался разговор – говорили оЛитературном институте. Из этого разговора Вера поняла следующее: Ира учится напереводчика и знает французский, Коля – поэт, а Алекс пишет прозу. Нина тожеписала прозу – Вера это знала. Малхаз меньше всего был похож на писателя но,как выяснилось, он учился на заочном отделении и сейчас работал над новымроманом.
Вера никогда не видела столько писателейодновременно, и вообще писателей она никогда не видела. Кроме прочего, говорилио каком-то «Хазарском словаре» – Вера так и не поняла, что это: словарь илироман с таким названием, но, видимо, говорить об этой книге в Литературноминституте считалось хорошим тоном. Алекс тоже бросил пару умных фраз, но скорозаскучал.
Когда эта тема была исчерпана, Коля с каким-топьяным, тупым выражением на лице стал читать свои стихи, вялые и скучные –такие же, как он сам. Остальные с таким же тупым выражением слушали.
– «В углу стола скучает карандаш», – сказалаНина, когда Коля закончил. – Понимаешь... – Нина много выпила, и ей было трудноудержать мысль, но она собралась с силами и закончила: – Может, «на углу»?
– А размер? – возмутился Коля.
– Тогда не знаю, но это плохо. Правильно – «науглу».
– Правильно? – не выдержал Коля. – Что вы вэтом понимаете!
Завязался спор, который грозил перерасти вссору. Алекс взял с тумбочки книгу и стал читать.
– Что это? – спросила Вера, имея в виду книгу,которую он держал в руках.
Алекс закрыл книгу, прочитал название наобложке и сказал:
– «Историческая грамматика».
– А, – сказала Вера.
Ей тоже было скучно.
– Хочешь, покажу тебе свои картины? –предложил Алекс.
Вера неуверенно пожала плечами.
– Если можно.
8
– Это моя комната, – Алекс достал из карманаключи и открыл дверь. – Проходи.
– Я думала, в общежитии живут только приезжие,– сказала Вера. – Но ты из Москвы, так?
– Из Химок.
– Разве Химки это не Москва?
– Химки – это город.
На окне стояли две бутылки пива – Алекс открылодну для себя, а другую, подумав, оставил на подоконнике.
В комнате было много странных предметов:обрезки проводов, вырезки из журналов, футбольный мяч и богатая коллекциячерепов – от брелка до человеческого черепа в натуральную величину.
– Настоящий? – осторожно спросила Вера.
– Да. Друг привез из экспедиции.
Странно было думать, что этот череп с пустымиглазницами и беззубым ртом когда-то принадлежал живому существу.
Над окном висел красный флаг, на которомчерным цветом был нарисован портрет мужчины в военном берете: внизу большимибуквами было написано: HASTA VICTORIA SIEMPRE.
– Что это значит? – спросила Вера. – Этопо-испански?
– «До победы – всегда», – объяснил Алекс. –Это подарок.
На полу стоял старый двухкассетник, покрытыйтолстым слоем пыли. Алекс нажал на кнопку. «It is time, time, time то love...»– запел хриплый голос.
– Том Уэйтс? – удивил ась Вера. – Я думала, тыслушаешь техно.
– Это мои картины, – сказал Алекс, оставив еевопрос без ответа.
Стены были увешаны картинами, написаннымиглавным образом маслом. Вера плохо понимала в живописи, но одно могла сказать суверенностью: это была абстрактная живопись. На картинах были изображеныкакие-то конусы и спирали, причудливые животные и разноцветные пятна, которые,видимо, были призваны передать настроение автора. Понять смысл изображенногобыло трудно, но картины Вере понравились, потому что по цвету выходило хорошо:оранжевый и синий, зеленый и красный – странные сочетания, но красивые. Вкомнате пахло масляными красками.
– Красивые картины, – сказала Вера. – А откудаэтот флаг?
– Сестра привезла с Кубы.
– У тебя есть сестра?
