Наивная.
Горько усмехнулась своим мыслям. Какой мужик, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, откажется от такой красавицы?
Вот и Герхильд не отказался. А значит, пусть к ней и катится.
А я покачусь к Лёше. Как только отыграю навязанную мне, ненавистную роль императорской невесты.
— Мне жаль, что так вышло, — заглушила водопадом низвергающиеся мысли банальная фраза.
Я, открывшая было рот, чтобы обвинить тальдена в том, что вешал мне лапшу на уши, посоветовать ему возвращаться к своей графиньке, а меня оставить в покое, опешив, тут же его захлопнула. Как у Ледяного, оказывается, всё просто. Поманили, соблазнили — не устоял. Думает, достаточно просто извиниться — и дело закрыто. Он оправдан по всем статьям.
— А мне-то как жаль…
Скальде был рядом. Слишком близко. Окружающая обстановка стиралась, когда он оказывался в нескольких шагах от меня. Вот как сейчас. И воздуха в лёгких катастрофически не хватало. Почувствовав, что голова начинает кружиться, я поднялась, чтобы окунуться в потоки света, бьющего в окна. Щурясь от непривычно яркого солнца, прошлась взглядом по заснеженному саду, в котором, будто звёзды на небе, только почему-то белом, поблёскивали прохладной голубизной статуи замороженных ари.
— Вместо того, чтобы побеспокоиться о твоём самочувствии, я набросился на тебя. И потом был резок. Я был зол, Фьярра. Но не на тебя. На Крейна.
Колени дрогнули. Вцепилась в одну из витых колонн, обрамлявших окна, ногтями царапая шероховатый камень. Ах вот за что пришёл извиняться… Я-то, глупая, решила, что это была неудачная попытка объясниться, что голая девица забыла у него в спальне и почему он так исступлённо сжимал её в объятиях.
— Обещаю, что теперь буду сдерживаться, и целовать тебя только с твоего разрешения. — Я не видела лица Ледяного, но почувствовала, услышала его улыбку.
Непонятно, то ли так нагло издевается, то ли для этого варвара ублажать всю ночь одну, а потом шутить с другой в порядке вещей.
К горлу подступил горький комок, будто весь обросший шипами.
Обернувшись, тихо сказала:
— То есть никогда. — Мои слова, словно теннисный мячик, отскочили от толщи льда, в которую тут же превратился тальден. — При всём моём к вам уважении, — а его у меня и в помине не было, — вы не имели права меня касаться, Ваше Великолепие. Я не ваша ари, а всего лишь одна из участниц отбора. Приходя сюда, вы порочите моё имя. Или решили, раз Крейн насильно целовал меня и душил в объятиях, то и вам можно? Так вот, мне были неприятны прикосновения герцога. И ваши… Их я тоже не хочу!
Тишина оглушала. А голос, напитанный безразличием, перекрыл все остальные звуки: треск пожираемых пламенем поленьев, жалобные постанывания ветра за окном, возню Снежка, упорно пытавшегося достать что-то лапой из-под приставленного к камину кресла.
— Значит, игра продолжается? — на губах жёсткая усмешка. — Только непонятно, Фьярра, чего ты добиваешься? Сначала раздразнила, несколько недель настойчиво привлекала к себе внимание. Теперь строишь из себя недотрогу. И вчера, когда я тебя целовал, было не похоже, что тебе не нравилось. И ты не вспоминала про своё доброе имя.
Занавес.
И как можно было в такого влюбиться…
Комок из слёз вырос до размеров солнца, сверхновой вспыхнувшего у меня в горле.
— Возвращаясь к теме ваших неожиданных визитов, — голос звучал непривычно глухо, хрипло, как будто был и не моим вовсе. — Лучше забудьте сюда дорогу. К другим алианам ведь не ходите. Вот и ко мне больше не приходите. А ещё лучше… — сердце ухнуло куда-то вниз, кажется, провалилось под фундамент Ледяного Лога, но я всё же нашла в себе смелость и твёрдо выговорила: — Разорвите со мной помолвку.
Услышь меня сейчас Блодейна, и раскатала бы в лепёшку. Коровью или пшеничную — без разницы. Во что-то плоское и не совсем живое.
Судя по свинцом отливавшему взгляду Герхильда, он подумывал о том же — расплющить меня к чёртовой бабушке о любую твёрдую поверхность.
Но вместо этого, облачившись в ледяную броню, сказал, будто приговор вынес: пожизненное заключение, электрический стул, гильотина — всё вместе.
— Не разорву. Ты согласилась на отбор и будешь в нём участвовать. Пока я сам тебя не отпущу.
Тиран. Супостат. Деспот.
Тальден развернулся и, уходя, небрежно бросил, напоследок снова обдав ядовитым холодом:
— Готовьтесь к испытанию, эсселин Сольвер. И можете быть спокойны: я забуду сюда дорогу.
Глава 5
После ухода Герхильда ещё долго я не находила себе места. Была взвинчена до предела. Потому что кое-кто наглым ржавым болтом ввинтился мне в сердце, а вывинчиваться обратно особенно не спешил, распространяя по всему телу коррозию боли, обиды и злости.
«Пока я сам тебя не отпущу», — взвилось в памяти огненно-дымовым столбом, какой бывает во время ядерного взрыва.
Надеюсь, ещё парочка таких взрывов, и у меня внутри наконец наступит ледниковый период.
— Отпустишь. Ещё как отпустишь. Куда ты денешься! — воинственно цедила я, пока возилась с изумрудным ожерельем, никак не желавшим брать в плен мою шею. То ли застёжка была повреждена, то ли из-за нервной дрожи, коловшей пальцы, те отказывались мне повиноваться.
К ожерелью прилагались массивные серёжки, заметно оттянувшие мочки ушей, отчего я стала похожа на девочку-туземку. И пусть в зеркале по-прежнему отражалась белокожая блондинка с прозрачными, как родниковая вода, светло-голубыми глазами — истинная дочь севера, тёмное облако гнева, наползшее на лицо, превращало меня в моём воображении в уроженку какого-нибудь дикого африканского племени.
С каким удовольствием я бы станцевала победный ритуальный танец на останках Герхильда!
Гр-р-р…
Запястья кандалами сковали широкие браслеты, поверх которых я нанизала ещё несколько тонких серебряных обручей. Все в камешках, все блестят. Если долго на них смотреть, глаза начнут слезиться. Повылавливала из шкатулок также перстни. Теперь пальцы, как в броню закованные в благородный металл, потеряли свою природную подвижность.
Ледяной у нас любитель естественной красоты и скромности? Вот пусть Даливочку свою и наряжает невинной пастушкой и устраивает с ней ролевые игры. А я буду брать пример с Керис. Алиана я или как? И очень надеюсь, что при виде меня у тальдена задёргаются оба века.
Где тут у нас коробочка с помадой? Примитивный аналог современной: пчелиный воск, смешанный с растёртыми ягодами. Добавим-ка лицу ярких красок.
Добавить я ничего никуда не успела. Вернувшаяся Мабли с таким подозрением на меня посмотрела, что пришлось отлипаться и от коробочки, и от зеркала.
Я, конечно, очень хочу поразить и впечатлить Герхильда. В самом негативном смысле этих глаголов. Но не стоит забывать и об осторожности. Мабли очень проницательна, этого у неё не отнять. И по-прежнему верой и правдой служит морканте. А меня слушается и помогает прятать от Блодейны кьёрда лишь потому, что я убедила её в своём намеренье пройти отбор до конца, не запятнав славное имя Сольверов.
