И вот на горизонте появились долгожданные первые дома, деревня, в которой как раз и обитала девочка. Домишко, где она жила с четырьмя своими братьями и двумя сестрами, девочка смогла бы безошибочно распознать и с закрытыми глазами в кромешной тьме, даже с мешком на голове. Все это уже было испробовано ею в их играх.
Акира, которому лишь совсем недавно миновало двадцать лет, самый старший из братьев, сидел у дома и играл на свирели. Иногда он даже зарабатывал на хлеб сим искусством. Младшая сестра со всех ног кинулась к нему. Девочка задыхалась, длинные волосы растрепались, ленточку же она потеряла во время бега.
— Наконец-то! — выдохнула она прежде, чем Акира смог что-либо сказать или сделать. — Наконец-то! Наконец-то! Наконец-то!!!
— Состязание за меч и звание самураев?
— Да, состязание!
— Ты видела собственными глазами?
Она подалась вперед, уперлась руками в колени и отдышалась:
— Люди сёгуна развешивали объявления даже на деревьях. Я ни одного сорвать не могла, слишком высоко, но один из добрых людей прочитал мне его. Состязание начнется через четыре дня. Драться будут не на жизнь, а на смерть.
Лицо Акиры накрыла тень пролетевшей птицы.
— Не на жизнь, а на смерть. Как я и опасался. Но мы все уже решили. Выходим еще сегодня.
— Я с вами, да? Ты же позволишь мне пойти с вами?
— Мы же уже все решили, Лицин. Мы пойдем вдвоем, и этого довольно. Большой город слишком опасен для таких людей, как мы.
— Но кто же тогда будет переживать за тебя? У всех остальных бойцов будут свои зрители!
Акира наклонился и нежно обнял сестру:
— Когда люди увидят наш меч, увидят, как я борюсь, вот тогда они и начнут переживать за меня, это я тебе обещаю.
— Но я хочу быть рядом!
— Мы обо всем расскажем вам, когда вернемся домой.
Внезапно Лицин нахмурилась:
— А что значит «не на жизнь, а на смерть»? — Ее личико было серьезно, а нижняя губка чуть оттопырена в волнении.
Акира задумался на мгновение:
— Это значит… ну… каждый из борцов клянется драться как можно лучше.
Лицин сдвинула бровки:
— А если вы будете драться лучше всех, вы победите?
— Да. Только тогда мы и сможем победить…
Их было семеро детей, детей героя Текемады и его жены Гианы.
В свое время Текемада был знаменитым защитником преследуемых и обманутых, одержавшим победу во множестве сражений. Сначала он бился за армию Шести императоров, а затем завоевывал славу своим знаменитым мечом Коцекиром. Повсюду в стране до сих пор судачили о том, что Текемада зарыл все свои сокровища в земле и повезет тому, кто сможет отыскать их.
Когда Лицин, седьмая из их детей, была еще совсем мала и не могла говорить, Текемада вернулся с поля сражений с болезнью, которой заразил и мать своих детей. Впрочем, все дети остались здоровыми, болезнь передавалась лишь из-за того, чем отец тайно занимался с матерью, и, как он говорил, только с ней одной. С каждым днем силы родителей угасали. Акире было тогда тринадцать лет, и он заботился о них, да и второй по старшинству брат, Токото, что был младше Акиры на два года, помогал ему чем мог. Но уже через полгода родители умерли, и семеро детей героя Текемады остались сиротами.
Пока отец еще помнил об укрытых сокровищах, Акира составил карту. Четыре года странствовал юноша по всей стране в поисках спрятанных отцом богатств, а Токото следил за младшими братьями и сестрами. Они смогли найти лишь меч героя Коцекир. И теперь их ждало состязание на звание самураев.
Братья замотали бесценный меч в простую тряпицу и укрыли его от нескромных взглядов в узле со скарбом Акиры.
Пятеро младших стояли у дверей дома, когда Акира и Токото направились в опасный путь в Осаку. Никто, кроме самой старшей сестры, не знал, что означает «не на жизнь, а на смерть» и что ни Акира, ни Токото вполне могут никогда не вернуться домой…
Что такое присутствие Ничто? Ищи молчания сердца, юный друг.
Без оружия. Совсем без оружия. Учись молчанию сердца.
Следуй за ходом солнца. Следуй, следуй.
Что такое присутствие Ничто? Что такое присутствие Ничто?
Умой лицо в крови твоих врагов. Учись высоким мыслям. Узнай наши мысли. Они — твое происхождение.
И твое имя в будущем тоже станет Ничто. Ищи. Иди. Познай. Следуй. Мысли. Будь. Ищи. Ищи. Ищи.
Ищи присутствие Ничто.
Столкновение с современностью
Рядом с гостиницей мы обнаружили парочку необходимых для нормального существования магазинов. Один из них назывался «Ка ЭС», его мы сразу окрестили «Кашкой». Это был мини-магазинчик, чем-то напоминающий наши «24 часа», в которых продаются продукты, сигареты и пиво. Кроме того, в «Кашке» продавались анимэшные журналы с эротической тематикой, жанр которых по-японски называется хэнтай, то есть «извращенец». Японцы могут изучать их целыми часами, причем делают это прямо в магазине: просто стоят у прилавка и читают. Часто, когда у меня внезапно в час ночи просыпался зверский аппетит (виновата во всем была разница во времени — как-никак шесть часов!), я шел в этот магазин за едой и даже ночью видел парочку японцев-завсегдатаев, в самозабвенном экстазе, что сродни погружению в медитацию, читавших хэнтай.
Анимэ вообще стало неотъемлемой частью культуры Японии. Анимэшные персонажи можно увидеть везде — в рекламе, на магазинах, даже в учебниках и картах. Причем почти все персонажи отличаются огромными глазищами, что, по мнению некоторых маститых японистов, является отражением комплексов японцев по поводу их собственного узкого разреза глаз. Лично я так не считаю, просто анимэ очень стильно и хорошо сочетается со всей навороченной техникой японцев — оно делает ее мягче и дружелюбней по отношению к человеку, одушевляя даже машины.
Я смотрел на японцев, восторженно созерцающих хэнтай, и вспоминал другое:
«Чем ближе знакомятся европейцы с японцами, чем пристальнее всматриваются в них, в уклад и строй японской жизни, тем яснее становится им, что в лице Японии они имеют дело со страною, проникнутою совершенно своеобразным, вполне самостоятельным духом, зрелым и глубоко разработанным. Особенно поражает европейца, что на всем протяжении Японии, с крайнего севера и до крайнего юга, он встречает совершенно одинаковую форму семейного и общественного быта, совершенно одинаковый строй понятий, воззрений, наклонностей и желаний», — писал Г. Востоков в 1904 году в работе «Общественный, домашний и религиозный быт Японии».
