Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 145
— Нюра, это твой мешок там висит?
— Не, Славушка. На кой мне мешок? У меня их ни одного нету, я без приданого живу. — Она засмеялась, сходила в дом, вынесла мне горсточку липких карамелек.
Я машинально взял их, сел на ступеньку и задумался.
Мешок неизвестно чей. На плетень попал неизвестно откуда. Но легче уж предположить, что он выпал из пролетавшего ночью самолета, чем поверить в ржавых ведьм. А скорее всего, его принес зачем-нибудь тети Тасин племянник или достала где-то мама, приготовила под картошку. Но спрашивать никого я больше не стал. В самой глубине души я чувствовал: все откажутся. А так оставалось хоть какое-то реальное объяснение.
Мешок я спрятал под крыльцо. Никто его не хватился. Я полдня ходил по окрестным переулкам, брал у заборов горсти тополиного пуха, прятал под майку. Когда майка надувалась на животе, я относил добычу во двор и складывал в мешок.
Я понимал, что занимаюсь ерундой. Даже перед самим собой было стыдно. И я убеждал себя, что просто играю. Имею я право играть как хочу? Вот и придумал себе сказку про ржавых ведьм.
Но играл я только наполовину. А наполовину собирал тополиный оброк по правде. Потому что боялся. Это так же, как если запинаешься левой ногой. Знаешь, что никакого несчастья не будет и все приметы — чепуха, а все равно незаметно складываешь пальцы замочком...
К обеду мешок наполнился легким, неслежавшимся пухом на четверть. Тут я как-то сразу устал, обругал себя за глупость, заскучал по друзьям-приятелям и отпросился у мамы на улицу Герцена.
Мы с ребятами сходили на Туру и выкупались, потом с компанией из соседнего большого двора погоняли на пустыре мячик. Затем сыграли два раза в мушкетерскую игру "королевские подвески", и вдруг наступил вечер. И я увидел, что пора домой. И вспомнил, что мешок на три четверти пустой. Опять я выругал себя за дурацкие мысли и боязливость, но... теперь сумерки и время снов были уже близки. И я, вздохнув, подобрал у забора и спрятал под майку несколько горстей пуха — того, что разлетался по окрестным кварталам со старого тополя.
Это мое тайное дело заметил Толька Петров и, конечно, сунулся с вопросом: зачем? Я ничего не мог придумать с ходу и огрызнулся: не суй свой рыжий нос. Это было необдуманно: Толька сразу настроился на кулачный лад. Нас растащил дядя Боря, вовремя вышедший на крыльцо. Он сказал, что честные рыцарские поединки надо устраивать ясным днем, а сейчас уже десятый час. Солнце висело в самом конце улицы большущим красным глобусом. И я направился туда, к этому глобусу. В той стороне была улица Нагорная...
Дома я поужинал и лег спать. То есть не спать, а ждать: случится э т о или нет? Дом неторопливо затихал. За окнами так же не спеша собирались прозрачные, будто марля, июньские сумерки. А я ждал полуночи, ждал со смесью страха и желания. По-прежнему боялся я ведьм, но... жаль, если сказки больше не будет. И зря я, что ли, собирал пух?.. А если ведьмы рассердятся, что мало? Степанида опять заведет свое: "Съедим, да и дело с концом... " Да ну, чушь все это, не съедят... За такими мыслями я сам не заметил, как оказался на первом этаже сна. Просто понял, что уже сплю. Сказка неслышно звенела в тишине тысячью струн-паутинок. Это звенело во мне ожидание.
Но... звенело, звенело, а дальше — ничего. Часы не появлялись. Сказке чего-то не хватало. От досады мой страх почти исчез. Я встал, будто кто-то посоветовал мне, что делать. Нащупал на столе, среди раскиданных книжек, огрызок синего карандаша и быстро, коряво нарисовал на обоях круг и цифры. И две стрелки: короткая на двенадцати, а длинная — она чуть-чуть не дошла до верхней черты.
И тогда... тогда сказка набрала полную силу. Сидя на кровати, я увидел, как нарисованная длинная стрелка шевельнулась. Я забыл дышать. А стрелка эта тихо двинулась вправо и слилась с другой в одну черту. В ту же секунду я ощутил нервами неслышный стук в дверь...
Все было как вчера. Так же за дверью оказались Настя и Глафира. Так же шли мы через огород к баньке, а в ней мерцал огонек. Я нес на плече тощий мешок с невесомым оброком.
Конечно, Степанида просипела:
— Вот они, нонещние-то, работать им неохота. Ничего не набрал...
— Да ладно, хватит и того, — отозвалась Настя. И добавила непонятно: — Много ль ему надо...
— Ишшо и свалялось, поди, все... Тогда съедим.
Я вздохнул: надоело уже.
Никто меня, конечно, не съел. Сказали, чтобы сел на лавку у окошка и вел себя тихо, "не шебуршался и не мешался". Из темных углов ведьмы достали прялки — я такую видел у тети Таси. Разделили на три охапки тополиный, пух, привязали к узорчатым лопаткам на подставках, сели, взяли веретена.
Веретена завертелись, запели, как быстрые волчки, из пуха из-под ведьминых пальцев побежала тонкая серебристая нить.
"Вот оно что! Волшебную пряжу делают..." — догадался я.
Веретена жужжали ровно, минуты бежали однообразно, а мне было нисколечко не скучно. Меня завораживал бег серебристых нитей. И от мысли, что я вижу колдовство, опять появилось сладковатое замирание.
Ведьмы негромко запели. Вернее, пела Настя — чисто и хорошо, — а Глафира и Степанида лишь хрипловато подтягивали.
Ночью выйду за околицу, Огоньки погаснут ясные, А луна, как желто яблочко, По зелену небу катится... Не возьму я злата-серебра, А возьму я медных грошиков. Прилетит из леса темного Птица-филин говорящая. Клюнет птица-филин денежку, Медный грошик — будто семечко. Клюнет раз, другой, а с третьего Скажет мне слова разумные: "В тихом доме у околицы Разбуди мальчонку малого. Пусть мальчонке будет от роду Девять лет и девять месяцев. Сшей обновку ему шелкову, Награди добром да ласкою. Будет он тебе помощником, Для цепей тяжелых ключиком". — Ну, чё про нашу песню скажешь? Али совсем плохо поем? — проворчала в углу Степанида.
— А чё сказать? — откликнулся я с некоторым ехидством. — Если скажу, что плохо, так вы сразу: "Съедим! "
Глафира тихонько закашляла-захихикала. А Настя смотрела серьезно и вопросительно.
Я, конечно, уловил в песне намек. Мне как раз было девять лет и девять месяцев. Но ни обновки, ни особой ласки я пока не видел, поэтому ответил уклончиво:
— Хорошая песня. Только непонятная какая-то. И грустная...
— Ох, батюшки, "грустная", — забубнила старуха Степанида. — Будто есть нам с чего веселиться-то...
Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 145
