И вот уже Дайсон лижет мне лицо.
– Ай!
– ДАЙСОН! – вопит Джо.
Я отталкиваю пса, но у меня истерика. Джо поднимается вверх по тропе, пытаясь бежать.
– Прости! – Тяжело дыша, он подбегает ко мне. Оттягивает низ своей футболки и вытирает ею слюни Дайсона с моих щек. Я смеюсь и не могу остановиться.
– Бестолковый пес наносит новый удар, – говорит он.
Он ощупывает мое лицо кончиками пальцев, чтобы убедиться, что не осталось слюны. Его руки медлят. Мои смешки иссякают, и я прямо встречаю его взгляд, а бабочки тем временем роятся в желудке.
– Боже, ты мне нравишься, – вдруг говорит он, и в ту же секунду я понимаю, что он собирается меня поцеловать. Сердце начинает колотиться как безумное. Я запрокидываю голову ему навстречу, и его губы прикасаются к моим – сначала нежно, а потом все более страстно. Понимаю, это банально, но у меня в голове словно взрывается фейерверк. Я ощущаю странное, непривычное покалывание во всем теле.
Он отрывается от меня, но не отстраняется. А потом словно из ниоткуда возникает огромный слюнявый собачий язык и лижет меня в щеку.
– Ай! – снова вскрикиваю я.
– Дайсон, отвали! – кричит Джо, отталкивая пса прочь. Мы переглядываемся и начинаем смеяться. – Когда буду целовать тебя в следующий раз, надо убедиться, что его нет рядом.
– Я не хочу так долго ждать, – возражаю я, притягивая его к себе. По-прежнему улыбаясь, он касается меня губами.
Мы бредем обратно к моему дому, держась за руки. Меня не покидает восхитительное чувство покалывания. Мы не торопимся, но все равно доходим до дома куда быстрее, чем хотелось бы. Машины моей мамы нет.
– Хочешь зайти перекусить? – с надеждой спрашиваю я.
– Гм… – Он смотрит на часы.
– Мамы нет, – добавляю я.
– Ладно, тогда давай.
Улыбаясь до ушей, я веду его к входной двери.
– Как думаешь, куда она уехала? – спрашивает он, заходя за мной, но оставляя Дайсона во дворе. Мы заперли калитку, чтобы он точно не убежал.
– Наверное, сидит где-нибудь на пляже, рисует.
– У вас здесь есть какие-нибудь ее работы?
– В оранжерее. Потом тебе покажу. Будешь сандвичи?
– С удовольствием.
– Ветчина с сыром? Арахисовое масло? Что тебе нравится?
– Ты, – с улыбкой говорит он, притягивая меня для нового поцелуя. Он прижимает меня к столешнице, я обнимаю его за шею. Поцелуй заканчивается куда быстрее, чем хотелось бы.
– Но об этом я тебе уже говорил, – добавляет он. – Так что ветчина и сыр. Давай помогу.
Мы вместе делаем сендвичи и несем их в сад, чтобы там перекусить. Мы останавливаемся в оранжерее, чтобы взглянуть на мамины картины.
– Совсем не разбираюсь в искусстве, но они мне нравятся, – говорит Джо.
– На мой взгляд, это главное. Ведь разве не в этом смысл? Нравится или не нравится?
– Думаю, да. Всезнайка.
– Я предпочитаю мегамозг.
Хихикая, он выходит вслед за мной в солнечный сад. Мы садимся на мягкую, упругую траву, и Джо вгрызается в сандвич. Я тоже откусываю кусочек, хотя не особенно голодна. Мой желудок заполонили бабочки.
– Мне нравится этот дом, – замечает Джо.
– Уютный, правда? А твой паб расположен в таком чудесном месте! Ты живешь наверху?
– Да.
– Наверняка у тебя потрясающий вид из окна.
Он кивает:
– Моя спальня – единственное, что мне там нравится. Она выходит на поля, а не на заднюю парковку. Возможно, я бы ценил ее еще больше, если бы рядом постоянно не околачивались родители.
– Там шумно?
– Я не в этом смысле.
– Да я понимаю. – Я улыбаюсь, и он ласково прикасается к моему лицу.
– Могло бы быть шумно, если бы я проводил в спальне время, – объясняет он. – Но я предпочитаю гулять с Дайсоном. В любом случае чаще всего я работаю по ночам и поднимаюсь наверх последним.
– Ты так много работаешь.
– Да.
– Уже удалось скопить много денег на машину?
– Все идет как надо. Хотя они платят мне очень мало и часть денег я отдаю за аренду, поэтому нужно больше времени, чем мне хотелось бы.
– Может, устроиться куда-то еще, где лучше платят?
– Тогда придется уезжать и добавится проблема с поиском жилья. Но скоро я так и поступлю. Осталось продержаться еще несколько месяцев.
Меня переполняет печаль. Мы с Джо знакомы всего несколько дней, но мысль о расставании через шесть недель уже невыносима.
– Ты не голодная? – Он кивает на едва надкушенный сандвич.
– Нет, – качаю я головой.
Он ложится и притягивает меня к себе для поцелуя. Звук подъехавшего автомобиля заставляет нас друг от друга отпрыгнуть.
– Наверное, мама вернулась.
– Я лучше пойду. – Он встает.
– Тебе не обязательно убегать…
– Мне все равно пора возвращаться. Смена начинается через час.
– Ладно. – Я расстроена.
Он выходит на дорогу через садовую калитку. Я провожаю его и вижу, что мама пытается открыть дверь машины, не задев Дайсона. Пес начинает возбужденно лаять.
– Извините! – кричит Джо. Похоже, ему частенько приходится извиняться за свою дворнягу. Он спешит к машине, хватает Дайсона за ошейник и оттаскивает его, чтобы мама смогла выйти.
– Привет, – здоровается она. Немного прохладнее, чем обычно разговаривает с моими друзьями. Я начинаю нервничать. Похоже, она до сих пор не может простить вчерашнее поведение мамы Джо.
– Здравствуйте, миссис… Простите, я не знаю фамилии Элис.
– Симмонс, – хором отвечаем мы с мамой. – Но ты можешь звать меня Мэри. Хорошо погуляли?
– Да, прекрасно.
Я понимаю, что Джо волнуется, хоть и по другой причине, чем я, и проникаюсь к нему еще сильнее – если это вообще возможно.
– Мне нужно идти, – говорит он, с трудом удерживая Дайсона.
– Я тебя провожу, – говорю я, указывая на входную калитку. Он выходит и отпускает ошейник Дайсона. Собака уносится прочь.
Джо оборачивается, чтобы закрыть ворота, я остаюсь по другую сторону.
– Завтра будешь здесь? – спрашивает он.
– Завтра и ближайшие шесть недель, – с улыбкой отвечаю я.
– Пять с половиной, – поправляет он, и у меня екает сердце. – Зайти утром? – невозмутимо спрашивает он.
– Отличная мысль.
Ложь. До завтра ждать слишком долго.
