Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
Пришлось снова звонить Марии и говорить ей, что приехать он не сможет.
– Умоляю, Миша, пришли мне с кем-нибудь Юзика, – просила та его сквозь слезы, – иначе я умру здесь без тебя и без него…
Кольцов подтвердил обещание сделать для этого все возможное. И действительно, ему удалось переправить мальчика в Париж с кем-то из своих друзей.
9
За два года до ареста, будучи в Испании, Михаил Кольцов вместе со своим другом кинооператором Романом Карменом посетил знаменитую толедскую прорицательницу Исабель Дельгадо, вероятно, просто из любопытства решив расспросить ее о своей судьбе. Говорили, что предсказания Исабель всегда сбываются, и, разумеется, в это не могли поверить два правоверных коммуниста, убежденных в том, что миром правят исключительно материальные силы. Возможно, если бы они хоть немного верили в то, что прорицательница действительно увидит их будущее, поостереглись бы спрашивать, ведь никому не стоит знать заранее, какой его ждет конец.
Исабель взглянула на Романа Кармена и сказала ему:
– Вот ты, красавчик, останешься довольным своей жизнью, долгой и удачной. А все беды твои будут от трех твоих жен. С ними тебе сильно не повезет…
Потом она посмотрела на Михаила Кольцова и некоторое время молчала.
– А мою судьбу вы видите? – спросил журналист.
– Вижу конечно… Но скажу тебе лишь одно: получишь полной мерой все, что желаешь. Но счастлив не будешь.
А когда они уходили, Исабель вдруг подозвала Кармена и что-то прошептала ему на ухо. Как ни допытывался Кольцов, друг так и не ответил ему, что же именно сказала ему прорицательница. И только много лет спустя после гибели Кольцова Кармен выдал эту тайну их общим знакомым.
– Запомни, – сказала ему Исабель, – ты надолго переживешь своего друга. Над ним – черное крыло. Он будет предан смерти в храме Божьем.
Предсказание во многом сбылось…
После возвращения из Испании в 1938 году Кольцов был избран депутатом Верховного Совета РСФСР и членом-корреспондентом Академии наук СССР. Огромным тиражом вышла его книга «Испанский дневник», и его популярность взлетела до невиданных высот. Сталин лично поручил ему сделать доклад о недавно вышедшем в печати «Кратком курсе Коммунистической партии», с чем Кольцов справился великолепно. Был ли он счастлив в то время? Вряд ли, потому что не мог не предчувствовать надвигающуюся беду. В конце 1938 года все уже знали, что внезапное благоволение Сталина часто предшествует аресту.
В начале 1937 года, когда только начались массовые аресты, в разговорах с друзьями Кольцов удивлялся, как это может быть, что преданные и абсолютно верные социалистической родине люди, многих из которых он знал лично и в которых никак не мог усомниться, внезапно оказываются «врагами народа» и подписывают совершенно чудовищные признания, соглашаясь с тем, что они вредители и шпионы. Очень скоро ему представилась личная возможность узнать, как и почему это бывает…
Его арестовали в ночь с 12 на 13 декабря в редакции «Правды».
Поводом послужил донос генерального секретаря интербригад Андрэ Марти, с которым у Кольцова был конфликт в Испании и который обвинил его в работе на германскую разведку. Одновременно с ним он обвинил в том же самом и Марию Остен. Но разумеется, это был только повод. У Сталина хватало компромата на всех приближенных, и только он решал, когда и какому делу дать ход и делать ли это вообще.
Следственное дело по обвинению Кольцова долгое время было засекречено, но в начале 1990-х годов к нему был открыт доступ, который получили и историки, и родственники. Были живы еще и кое-кто из сотрудников НКВД, лично общавшихся с Кольцовым на Лубянке и тоже приоткрывших завесу мрака над этой ужасной историей. Так, например, Борис Медовой в своей книге приводит личное свидетельство человека, осуществлявшего пытки. В служебной ведомости он числился парикмахером. И сотрудники Лубянки так и называли его – Парикмахер.
Борис Медовой пишет: «…В тот вечер его привезли во внутреннюю тюрьму, велели раздеться донага, произвели какой-то изуверский обыск, забрали очки. В ответ на его слова, что он не может без очков, служитель лениво заметил, что очки выдадут – для подписания протокола допроса. Ему швырнули какую-то странную мятую одежду и велели в нее облачиться. Заношенные красноармейские штаны были очень широки и беспрестанно сползали. Надо было их все время поддерживать. Такая же засаленная гимнастерка. Калоши были громадного размера с бурыми пятнами на вытертой подкладке. Он с омерзением сунул в них босые ноги. На просьбу отдать хотя бы носки один из охранников равнодушно проронил:
– Перестань трепыхаться, интеллигенция. Тебе теперь твои вещички без надобности. Отсюда не выходят.
Два охранника повели его по коридору. Калоши спадали. Штаны сползали. И когда подошли к лифту он пожаловался на это.
– Что-что? – переспросил охранник. – Тебе у нас не нравится?
Охранники переглянулись, один из них взял его за правое ухо, другой – за левое. Они ткнули его лицом в железную стенку, вроде бы легонько, но так, что из разбитого носа и губ потекла кровь.
…Так начался этот нескончаемый кошмар. Допросы, пытки, избиение, допросы, истязания, допросы».
Следствие над Кольцовым длилось удивительно долго – целый год. Обычно хватало пары месяцев. С ним работали медленно, вдумчиво и аккуратно. Допросы перемежались долгими – иногда по целому месяцу – отсидками в одиночной камере, без общения, без возможности читать или писать.
Кольцов сдался довольно быстро.
Уже через месяц заключения он начал давать показания, признав не только собственную вину в абсурднейших преступлениях, но и оговорив огромное множество друзей и знакомых с какой-то бесшабашной лихостью. В какой-то момент даже следователь удивился столь обширному потоку обвинений и предупредил журналиста, что он должен говорить правду и только правду.
В следственных протоколах нет ничего о том, какие именно пытки и методы устрашения были применены к Кольцову во время допросов, но вот какой эпизод приводит Борис Медовой, ссылаясь на показания Парикмахера:
«Кольцова привели в пыточную камеру, оборудованную техникой, предназначенной для кромсания живого человеческого тела. Высокий губастый парень с рыжими волосами и белокожим лицом приказал Кольцову скинуть всю одежду и лечь на спину между двумя вмонтированными в пол стойками. Словно медсестра, готовящая пациента к снятию кардиограммы, парень неторопливо закрепил каждую его ногу специальными скобами. Затем тоже проделал с руками и затянул широкий ремень на голом животе. Кольцов приподнял голову, и рыжий заметил:
– Если хочешь, можешь смотреть, я не возражаю.
– А что ты собираешься со мной делать?
– А я объясню, – миролюбиво и даже с оттенком дружелюбия сказал парень. – Вот, глянь, землячок, какие башмачки я надеваю. Видишь?
Кольцов таких страшных ботинок никогда не видел. Сплошная подошва без каблуков имела высоту сантиметров десять. Парень, прежде чем надеть, показал башмак со всех сторон. Металлические пластины покрывали подошвы до середины.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
