– Грабёж и торговля! – девиз пиратов-готов заставлял дрожать всё побережье Черного моря.
Ох, как время и история перемешивает события и народы. Кто они бораны? Переправились через Керченский пролив, значит, пришли с запада, прогулявшись по Крыму. В записях Зосима «бораны, готы, карпы и уругунды ( племена, живущие по Истру(Дунай)) не оставили не опустошёнными ни одной части Италии и Иллирии…» Бораны под именем «ворады», по свидетельству Неокесарийского епископа Григория, совершили свои грабительские походы на восточном побережье Понта совместно с готами.
…Нира дождалась храброго воина, получив всё жизненное сполна – любовь и рождённых детей!
Из нового пиратского похода на Палестину готыязычники поклоняются и приносят христианскую веру. В сердце Фила вошла любовь к Богу Иисусу Христу, кого называют Спасителем, во всей его красоте. Если христиане вели свой разговор с Богом молитвой, то Фил выражал свои мысли песней гота, приносившей ему счастье и радость творчеством.
Он чувствовал, будто горение и пламя его сердца вливаются в слова и аккорды его очаровательных песен.
Песни Фила, как прекрасный нежный звук в громовом голосе Земли, неслись к небесному Творцу.
Теперь готы не собьются с пути, следуя и восхищаясь музыкой молитв, как мерцающие лучи солнца, приносящие жизнь на земле.
Песенный души порыв сияет над миром, став Гимном жизни.
Песня живёт в чарах света и красок сверкающего солнца, в ночном разговоре звёзд с мраморной луной, в силе ветра и тишине мира, где любовь сильнее смерти.
Могуществом готов всегда была и стала песня.
Люди на земле всегда любили простую песню. Ведь земная музыка приносила им много радости и удовольствия. Из всех земных влияний звуки песни достигают легче всего этой области жизни.
ПИРАТЫ ПЕСОЧНЫХ ПЛЯЖЕЙ
(воспоминания из далёкого пра-пра-пра-прошлого)
Горцы-тавры были умелыми скотоводами, выпасая стада по горным лугам и скалистым плато, а жители горных долин – земледельцами, выращивая пшеницу, ячмень, горох, фасоль. Они хранили урожай в зерновых ямах, глубиной до двух метров, и в огромных, типа пифосов, кувшинах.
Тавры строго следили за границами своей горной страны и не допускали в её пределы чужестранцев. Если с севера степные просторы полуострова заняли кочевники-скифы, то в горы они не совали свой нос, но с моря стали появляться гребные и парусные суда греков, которые везли колонистов для выбора апойкии ( поселения, колония) на новых плодотворных землях. Греки покидали свои города из внутренних политических разногласий, когда побеждали на выборах партии аристократов, тогда демократы должны были убраться, да ещё персы завоевали и отбирали у них земли. Грекам очень требовались новые удобные апойкии и вот подходящие они нашли на берегах Понта Эвксинского, основав города: Ольвия, Керкинитида, Феодосия, Нимфей, Тиритака„ Мирмекий, Фанагория, Гермонасы и другие.
И дозорные тавров строго следили, чтобы греческие суда не приставали к горным границам их исконной земли, а за нарушения чужестранцев приносили в жертву богине Девы, отрубая им головы. Хотя тавров привлекали корабли греков лакомыми кусочками, ведь там всегда было много необходимых для жизни товаров, когда суда приходили из Греции трюмы были полны и забиты тканями, оружием, драгоценными украшениями, пряностями, бытовыми изделиями, а из Тавриды греки везли выращенные сельхозпродуты, кожи, мёд, воск. Пиратством тавры занимались по всем своим берегам, но флота собственного из больших кораблей они не имели, лишь легкие лодчонки-скорлупки были спрятаны в укромных уголках.
Тавры знали, что ионийские греки заложили город Керкинитиду, и туда-сюда уже пару десяток лет часто сновали корабли с грузом вдоль западной гористой кромки Тавриды с уютными песочными лагунами, окружённые малыми обрывами и лесными зарослями.
…Три дня бушевала непогода с ветром и мускулистыми волнами, вставшими суровыми эскизами пены, брызг и летящей воды. Измотанная триера с разорванным парусом с трудом выгребала в разнобой длинными вёслами, ведь гребцы не спали все часы шторма. Но утро выдалось тихое и солнечное, а главное рядом, рукой подать – берег. Она всё ближе и ближе желанная земля с золотистой лагуной с изумрудной короной зелёного леса. Греки радостно приветствовали своё спасение от губительной бури.
Как приятно видеть пустынный и тихий уголок с ручьём чистой воды, падающей по скальному утёсу в озерко с камышами! Ты слышишь, птицы поют, и лёгкий пар встаёт над мокрым песком и травой. И отблеск зари покоем ложится на мирное пространство, где на краю обрыва застыл настороженно зачарованный ветвистый олень.
– Дикая природа со свежим взором и утром безмятежным, и нет там тавров-туземцев, что могут совершить нападение на нас, а команда и рабы погибают от безводия, надо попытаться причалить к берегу? – вслух размышлял опытный капитан. – Но корабль близко не подойдет, там, наверное, мель? Придётся спустить лодку с матросами, и они наберут воды в четыре амфоры, а потом ещё сходят, пока мы будем стоять на якоре! – принял он окончательное решение.
Тяжёлая триера медленно двигалась по глубокой воде, к счастью, стоял полный штиль, и сине-зелёная прозрачная толщина просматривалась до самого дна. Подошли на самую близость, став на каменный якорь, который утонул в густых зарослях. Вёсла были подняты вверх и стали похожи на взмахнувшие крылья деревянного дракона, прилетевшего с бурных небес, клокотавших ураганом прошедшей ночью.
Лодка с матросами полетела к песочной полосе, заваленной выброшенными за шторм мохнатыми водорослями, ракушками и черным топляком. Никаких тревожных перемен в пейзаже лагуны капитан не заметил, только исчез испуганный олень, увидев приближающуюся с резным носом и кусками повисшей парусины призрачную громадину-корабль.
Толька лодка достигла кромки берега, и матросы высадились с амфорами в руках, как вдруг тихий мир будто перевернулся. Из песка, как призраки, встали могучие тавры с луками и стрелами в руках, обвитые маскировочными прядями сухих водорослей. На море, из под плавающего топляка, словно дельфины, вынырнули ряды лучников, дышавших через полые зелёные трубки, а из лесных зарослей туча летящих стрел затмило небо.
Первым пал капитан триеры бородатый Авин, пронзённый стрелой в грудь, ещё было много жертв, но, главное и смертельное для всего корабля, затихли громкие приказы, и растерялась греческая команда. А это всё – губительный конец!
Но через мгновение на высокой ноте зазвучал мужеством и отвагой голос пятнадцатилетнего юнги, внука капитана, многие дни плавания стоявшего вахты вместе с дедом.
– Всем на триере – внимание! Теперь командую я – Гера, внук капитана! Гоплиты, занять оборону, поднять щиты и копья и отражать атаки подплывающих варваров! Гребцы, вёсла на воду и выгребать кормой в море! Матросы, рубить якорный канат!
