Я не ждала встречи с Джефом (из той истории с мотоциклом) в каком-либо месте, хоть отдаленно напоминающем социальную среду, по меньшей мере еще один семестр. Он избегал меня с тех пор, как я угнала его мотик, а я, подобно хамелеону, сливалась с поверхностью, стараясь находиться подальше от его человеческих друзей, как я всегда делала перед тем, как лихо прокатиться на угнанном мотоцикле. Перед тем как повернуться к нему лицом, я учуяла еще один запах — «Джуси Фрут» и пластик — и поняла, что он был не один.
С ним была девушка, и она улыбалась.
Двое моих одноклассников, и они подходят ко мне по своей собственной воле? Я взглянула на Девона и удивленно вздернула бровь, но его взгляд был прикован к человеку-1 и человеку-2. Казалось, ребята даже не осознавали, что за ними наблюдают, и, конечно, они не почувствовали, как я напряглась, когда Девон сделал шаг, чтобы быть ближе ко мне.
Я спокойно положила руку Девону на грудь и толкнула его назад. Я уже сказала Каллуму, что у меня нет интереса провоцировать межвидовую агрессию, и я говорила это совершенно честно. Если отставить в сторону попытку грандиозной кражи транспортного средства, мой инстинкт — не высовываться и не привлекать внимания к стае — был почти так же четко определен, как три параллельных шрама под поясом моих джинсов.
— Ты выронила это. — Джеф протянул мне ручку, которой я пользовалась, чтобы делать заметки (или, лучше сказать, целенаправленно не делать заметок), перед тем как прозвенел звонок. Но едва я протянула руку, чтобы взять ее, он покрутил ручку в пальцах и сунул в карман джинсов девушки, стоявшей рядом с ним. — Я, пожалуй, оставлю ее себе — в оплату за тот небольшой приступ клептомании по отношению к моему мотоциклу.
У девочки, стоявшей рядом с ним, было имя, и я его знала, но оно почему-то не пришло мне в голову. Она была типичная девочка из Арк Вэлли — немного слишком тихая, немного слишком милая, с метафорическими клыками…
— Джеф! — сказала девочка. — Ты просто отвратителен. Прости, Бронвин.
Но ручку из своего кармана так и не достала. Вместо этого она обняла Джефа. Я, вообще-то, не самый большой специалист по поведенческим моделям соблазнения у людей, но тут я почувствовала, что передо мной происходила именно эта церемония. Он отдал ей мою ручку. Она хихикнула. И через несколько секунд они оба уйдут, даже не оглянувшись на меня.
В сравнении с процедурой ухаживания у оборотней — он кусает ее, она кусает его, и его связь со стаей изливается на нее бесконечно — это все показалось мне искусственным и незначительным.
И все же на какую-то долю секунды я замерла.
Прости, Бронвин.
Я была человеком. Они были людьми. И в какие бы игры они ни играли, это должны быть и мои игры тоже. Но в настоящее время все мои таланты были направлены на то, чтобы освободиться от альфы, который настолько давно ворвался в мою жизнь, что мог отдавать приказы и исчезать на многие недели, занимаясь делами стаи, которые ему были важнее, чем маленькая, несчастная я.
Прости, Бронвин.
Девон обнял меня, скривил губы, и у него на лице появилось выражение, которое я определила как Ухмылку Номер Один: саркастическая, с оттенком «А мне все пофигу».
— Слушай, Брин, — сказал он с интонациями Скарлетт О’Хара[11] в голосе, — мне кажется, он отдал ей твою ручку.
Слова Девона развязали мне язык, который, как и ожидалось, начал болтать, не консультируясь с мозгом:
— Ну, возьми, позвони Фрейду. Пусть он тут с ними повеселится.
Казалось бы, на этом все должно было закончиться, но, к сожалению, последним уроком в этот день у меня была алгебра, а это значило, что Девон был не единственным волком, который мог оказаться рядом со мной. Арк Вэлли — городок небольшой, объединенная средняя школа — еще меньше, и хотя я не была близка с кем-либо из молодого поколения нашей стаи, когда дело касалось противостояния внешнему миру, мы были одной семьей.
Или, как сказали бы они, я была их.
Их было всего трое, и один был в седьмом классе, но оборотни быстро взрослеют. В двенадцать лет они выглядят как тинейджеры, а когда оканчивают среднюю школу, могут сойти за двадцатилетних. Лет в пятнадцать-шестнадцать их рост замедляется, и большинство так и остается в возрасте тридцатилетних — не важно, сколько веков у них за плечами.
Так в чем же мораль этой истории? Все мои ровесники физически были слишком развиты для своего возраста, и у Джефа имелась основательная причина для беспокойства.
Они не надвигались на нас — пока! — и не говорили ни слова. Мои собратья по стае широкими шагами, как будто танцуя, просто окружили нас, и их мерцающие взгляды перепрыгивали с меня на Джефа, а потом обратно.
Я по привычке их игнорировала. Связь не связь, а со своими делами только я сама могу разбираться. Самое последнее, что хотелось бы мне почуять, это низкую вибрацию рычания под поверхностью чьей-то кожи.
Джефу они, наверное, казались странной компанией весьма серьезно настроенных отморозков, захолустное происхождение которых можно было сразу определить по их лицам. Для меня же они выглядели как Серьезная Неприятность — с большой буквы.
Я слегка коснулась руки Девона. Он кивнул.
— Благодарим вас за это, в высшей степени фрейдистское представление, Джеф. Сэр, мадемуазель, желаем вам всего наилучшего. — Дев пробубнил эти слова, удачно подражая акценту Шона Коннери,[12] при этом он, не отрываясь, смотрел на остальных, заставляя их опускать глаза и как бы предупреждая их не подходить ближе.
Был момент, когда мне показалось, что они проигнорируют это предупреждение и подойдут совсем близко, но через несколько секунд напряжение спало. Волки Каллума умели великолепно контролировать свои животные инстинкты и прекрасно знали — так же, как и я, — что за разборки с окружающим миром вожак стаи не станет им улыбаться и одобрительно похлопывать по плечу.
Не ведая о том, какую отсрочку от исполнения смертной казни они только что получили, Джеф и его маленькая леди по-быстрому свалили, и я осталась наедине с четырьмя подростками-оборотнями. При этом никому из них не нравилась мысль, что я могу пойти домой одна.
Железное правило: за исключением Девона, остальные мои одногодки обычно старались держаться от меня подальше.
Одного обманчиво-спокойного взгляда Каллума было вполне достаточно, чтобы предупредить их не рассматривать меня в качестве исходного материала для будущей самки, и, пока оборотни не начинали искать партнера для размножения, большинство из них в людях не нуждались. Нас, людей, в любой отрезок времени в лесах жило не более дюжины, и, за исключением меня, все жили в паре с самцами стаи. Еще больше человеческих женщин, очень много, было похоронено в безымянных могилах: это были те, что в процессе спаривания не смогли выдержать возникновения связи со стаей, и те, что умерли при родах, и те, что дожили до глубокой старости, а их спутники-оборотни остались молодыми.
