Я — не из тех, кто сдается. Я из тех, у кого не принимают.
Студенческие будни — Ангелиза Дэй! О чем это вы там замечтались? Ну расскажите всем нам! Не стесняйтесь! Нам тоже очень интересно! — послышался голос преподавателя прямо над ухом.
Это было не самое заветное желание — выглядеть старательной студенткой после бессонной ночи. С разорванными трусами, в жеваном носке, в мятой форме в обнимку со слюнявым конспектом.
Самым заветным желание было вернуться обратно в комнату. И проверить, все ли там в порядке! Или просто вернуться в комнату и проверить, есть ли у меня вообще комната?
Я схватила перо. И записала последнее, что услышала: «читайте внимательно! В сто сорок восьмом томе «Коротко о нечисти» С. и Д. Винчестер все написано».
— Перейдем к проверке домашнего задания! И защитное зелье нам сварит… Ангелиза, к доске! — улыбнулся преподаватель. — Порадуйте меня!
За мной закрепилась репутация «хорошей студентки».
Наверное, потому что я никогда не призывала дух темного чародея в разгар сессии. В надежде, что он либо поработит мир. Либо сдаст за меня!
Я никогда не осуществляла дерзкие набеги на хранилище артефактов. С целью найти способ пронести ящик «Пьяной феи» в студенческое общежитие.
Мои трусы никогда не находили на подоконнике в библиотеке.
Я не выпускала свирепых учебных троллей из древних подземелий. Не принимала ставки, пока тролли били аккуратно, но сильно.
Не варила любовные зелья. Не слушала потом комплименты возле туалетной двери: «Я люблю тебя, красавица… Ой-ой-ой! Твои глаза, как алмазы…. Ой-ой-ой-ой-ой!».
Все дни напролет я проводила в библиотеке. Отрабатывала удары на учебном гоблине. Исправно выполняла все домашние задания…
Но не сегодня.
Еще утром я услышала довольное «ом-ном-ном!». И предсмертное шуршание вкусного домашнего задания. Я спросонья посмотрела на пол: «Вкус-с-сно тебе?».
— Покажите всем, как нужно готовиться к уроку! — произнес Ластик.
Он угрожающе сверкнул лысиной и очками. И бросил строгий взгляд на шуршащую галерку. Но «пронзительный взгляд» не долетел. Развеселая галерка не дрогнула, продолжая подсчеты девственниц в академии.
А еще обсуждали красавицу Тиару. Которая любила некромантов. Все парни, которые мечтали о ее голубых глазах и том, что пониже, выбеливали волосы и носили черные мантии. Но Тиара выбрала скромного целителя. Брюнета. В голубой мантии. И первыми «молочными» усами. И как после этого понимать женские капризы?
— Кехе— кехеум! — полетел еще один пронзительный преподавательский взгляд. Еще пронзительней прежнего. Этот взгляд пролетел чуть дальше первого. И заставил галерку немного снизить тон.
Даже грозное шевеление усами не возымело нужно эффекта!
Преподавателя звали Огден. Но студенты называли его Ластик. Пах он восхитительной смесью брутального одеколона и доисторических носков. Носил стоптанные ботинки, мантию цвета линялого ковра и тяжелые парты заклинанием. По слезной просьбе женского коллектива.
За время преподавания отрастил самомнение, усы и зарплату.
Ее он тратил на всякие снадобья. Лишь бы однажды снова проснуться юным, задорным и пушистым. Чтобы снова очаровывать наивных студенток. И читать на партах признания в любви.
— Мисс Дэй! — мне указали на место возле доски. — Прошу!
Я трусливой трясогузкой направилась к котлу. На ходу вспоминая, что вчера писала.
Котел блестел, как нализанные кошачьи причиндалы.
Сотни склянок гнездились в огромных шкафах. Каждая из них соблазнительно шептала: «Возьми меня и устрой им конец света!».
Одна половина банок обещала быструю мучительную смерть. Другая — предлагала помучиться лютой предсмертной диареей вперемешку с агонией. Да так, чтобы смерть под конец улыбнулась: «С облегчением, дружочек!».
Уже через минуту стало понятно, что со мной зелья не сваришь. Мой страдальческий взгляд умолял отпустить меня обратно за парту. Пока моя импровизация не закончилась Армагеддоном.
— Ангелиза! Я не узнаю вас! Что с вами такое? Последний курс! Через три месяца — диплом! Вы всегда шли так хорошо…— протер очки преподаватель. Он был возмущен и расстроен. –
Мне показали вереницу моих пятерок в журнале. В надежде пошевелить мою совесть. Совесть кивнула: «Я немного в курсе! Обещаю сожрать ее этой ночью!».
— Вы что? Влюбились? — на меня посмотрели выразительно.
— У нее парень есть! — крикнул кто-то с галерки. — Она с сыном ректора зелье мутит!
Я сделала глубокий вдох. И приготовилась принимать позор на свою рыжую покаянную голову.
И тут в утренней тишине послышался громкий, раскатистый звук.
Он был похож на чей-то рев. Словно эхо в горах. Звук был где-то далеко. Студенты переглянулись. Кто-то даже чихнул.
В окна ударил ветер. Цветные стекла загудели под его натиском. Дальнее окно распахнулась настежь. Створка истерично звякнула. Дорогие шторы надулись от ветра и собственной важности.
— Ой-е-ей! — смеялись студенты, спасаясь от штор.
Шторы раздулись, как паруса. Конспекты, листы и секретные послания разлетались по аудитории. Так мы узнали, что Амона любит Дориана. И возможно немного беременна от его лучшего друга!
— Да бросьте кто-нибудь заклинание! — заныли девчонки, спасая свои секреты.
Страницы книг с шелестом переворачивались. Накатывало легкое чувство «чтотонетак!».
Странный звук, похожий на рев, стал громче. И смех прекратился.
— Что это? — притихли студенты, перешептываясь. — Вы слышите?
Не услышать мог только глухой. Чувство «чтотонетака» сопровождалось сжатием нижних чакр, настороженностью суслика и подозрительностью инквизиции.
Все тревожно смотрели на окна. И задавали друг другу один и тот же вопрос. Но ответа на него никто не знал. Потому что экстрасенсов среди нас, инквизиторов нет. Они заседают в соседней аудитории.
Прошло несколько секунд расслабляющей тишины. И все разочаровано успокоились.
Я стала вспоминать, что входило в состав зелья. И в каких пропорциях. И сыпала поочередно ингредиенты. На глаз. Ластик морщился и качал головой. Я понимала, что обречена.
Вдруг все потемнело. Словно на секунду померкло солнце. А на Академию легла огромная тень облаков.
Я подняла глаза на аудиторию. И тоже прислушалась.
Тут же стало ослепительно светло. Словно что-то огромное стремительно пролетело, заслоняя солнце.
