Рита развернула коляску и направилась обратно в сторону дачи. Во дворе она остановилась, взглянула на Нестора и на всякий случай покачала коляску. И именно в тот момент, когда она с тоской заключила про себя, что вот так глупо пройдёт всё её лето, в воротах появилась знакомая худощавая фигура. Рита не поверила своим глазам: у калитки в футболке и джинсах стоял Каури, её новый знакомый художник. С того самого момента, как они встретились на берегу, Рита мечтала его снова увидеть. И вот он тут, стоит у ворот их дачи и с любопытством смотрит на дом. Затем калитка отворилась, Каури зашёл во двор и с растерянным видом застыл около цветочной клумбы, робко оглядываясь по сторонам. В руках он держал мольберт и сумку с кистями и красками. Рита почувствовала, как внутри неё поднимается радость или даже счастье, ей хотелось тут же подбежать к нему, но она сдержалась.
Каури, конечно, пришёл встретиться с кем-то из взрослых. И потому Рита осталась стоять возле коляски.
Юноша заметил Риту, махнул ей рукой и подошёл.
— Я хотел бы нарисовать этот дом, — сказал он. — У кого мне спросить разрешения?
— Конечно рисуй, — сказала мама, которая как раз вышла в сад за листьями салата. — Добро пожаловать!
Мама приветливо кивнула и зашла в дом. Каури стал искать место, где бы ему лучше встать. Он отошёл на несколько метров, поставил мольберт, вынул краски и принялся за работу. Рита боялась лишним словом потревожить его и даже не осмелилась взглянуть на то, что он рисует. Каури рисовал сосредоточенно, поглядывая, на дом и сад, а потом критично на свой рисунок. Он работал довольно долго. Затем с веранды послышался шум и детские голоса, и во двор выбежали Эдвард и Каролина. Они остановились на некотором отдалении от Каури, но он сказал, что на сегодня закончил, сложил мольберт и убрал кисти и краски в сумку.
Нестор, проснувшись, захныкал, и во двор вышла мама.
— Вам надо бы приехать сюда ранней весной, когда на болоте всё начинает таять, — сказала мама. — Или поздней осенью, когда идёт мокрый снег. Хотя мокрый снег — это, наверное, уже чересчур?
Но Каури ответил, что он не раз стоял в ноябре на болоте в резиновых сапогах, потому что только там и только тогда можно увидеть все оттенки тяжёлого серого неба. А ранней весной пробирался по мокрому снегу на лесную опушку, чтобы нарисовать влажный пар, поднимающийся от земли.
— Похоже, вы настоящий художник, — улыбнулась мама.
Она достала плачущего Нестора из коляски, сказала, что Каури может и впредь к ним заходить, и направилась в дом.
Каролина и Эдвард подошли к Каури и принялись внимательно его рассматривать. Рита знала, что они запомнят всё вплоть до мелочей в его облике и вечером будут долго обсуждать каждую деталь. Каури же, собрав свои вещи, помахал им на прощание рукой и вышел за ворота.
Рита с грустью смотрела вслед уходящему юноше, и в этот момент во дворе показалась тётя Элми, которая выкатила из-за дома велосипед, чтобы ехать в деревню.
— Что это тут за молодой человек стоял? — спросила она. — Хвост длинный, как у ярмарочной лошади!
— Он художник, и мама разрешила ему нарисовать наш дом, и… — начала было Рита, но тётя Элми не стала её слушать.
— Знаем мы этих художников, — проворчала она, забралась на велосипед и уехала домой.
Рита смотрела ей вслед и была очень рассержена, что тётя Элми отозвалась о Каури таким тоном и такими словами. Вечно она во всё вмешивается, даже в работу художника, хотя сама ни чуточки в этом не разбирается.
Рита отправилась прогуляться по дороге, ведущей в деревню, и уже издалека начала внимательно рассматривать большой белый дом, в котором жили участники творческого лагеря. Она могла как будто невзначай прогуляться мимо дома, а заодно посмотреть, нет ли во дворе Каури. Но длинной прогулки не получилось, так как навстречу ей на велосипеде выехал Аапо с ехидной усмешкой на лице. Судя по выражению его лица, он намеревался ей отомстить за испорченное утро. Рита повернула обратно к дому, но Аапо не выпускал её, он кружился вокруг, то ускоряясь, то притормаживая, и не давал ей проходу. Рита остановилась и застыла на одном месте, уставившись в землю, бледная от злости, пока ему не надоело её пугать. Он оставил её в покое и укатил прочь. Рита отправилась дальше. Она шла, гордо выпрямив спину и никак не показывая своего унижения.
На берегу не было ни мальчика, ни велосипеда, и Рита стала спускаться ближе к воде. Неожиданно Аапо выскочил прямо перед ней уже без велосипеда, не давая ей пройти ни вперёд, ни назад, строил гримасы, дразнил и выкрикивал, что такую вредину давно пора проучить. Рита пыталась обойти его то справа, то слева, но злобное ухмыляющееся лицо мальчишки снова и снова возникало на её пути. В конце концов Рита поскользнулась и упала и зажмурилась в ожидании худшего. Но ничего не произошло. Она открыла глаза и совсем не сразу увидела своего обидчика. Зато услышала чей-то рассерженный голос. Рита неторопливо поднялась и села.
— Как не стыдно! — кричал кто-то, обращаясь к Аапо. — А ну-ка, убирайся отсюда!
Аапо моментально скрылся, а этот «кто-то» повернулся к Рите и спросил, не ушиблась ли она, и только в этот момент Рита поняла, что перед ней стоит не кто иной, как Каури. Он как раз пришёл на реку, огляделся и увидел всё происходящее.
Рита сказала, что она в порядке, и потом они с Каури спустились к реке. Он сказал, что если этот задира будет ещё приставать к ней, дразнить или что-то ещё, то Рита обязательно должна рассказать ему. Он ещё много дней будет приходить на реку рисовать. Потом Каури ушёл, а Рита села на камень у реки и стала слушать, как течёт вода. Но неожиданно ей стало страшно. А что, если Аапо вернётся? Она оглянулась. Знакомый берег выглядел теперь чужим и страшным. Рита поднялась и быстро пошла домой.
6
Ночью Рите приснился сон. Вертолёт с тихим и призывным жужжанием прилетел за ней, чтобы забрать её в город. Он завит перед её открытым окном.
«Это сон», — подумала Рита. Но жужжание не прекращалось, не давая ей спать, так что ей пришлось сесть на кровати. Что-то бирюзово-сине-золотое блестело за окном, какое-то удивительно изящное существо. Стрекоза! Только размером во много раз больше, чем обычно.
— Да, это я, — сказала стрекоза, и её огромные, похожие на половинки шаров сетчатые глаза посмотрели прямо на Риту. — Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты спасла мне жизнь. Я летела сюда со скоростью пятьдесят километров в час. И пусть это сочтут бахвальством, но никто другой из насекомых не способен развить такую скорость. Я хочу прокатить тебя, садись мне между крыльями.
— Но как? — спросила Рита.
— Залезь на подоконник, а оттуда ко мне на спину, — сказала стрекоза, жужжа и посверкивая в свете луны. — Ты ведь знаешь, что триста миллионов лет назад размах стрекозиных крыльев достигал почти целого метра, вот я и решила на время стать такой стрекозой. Или же ты на время стала маленькой, как насекомое. Ничему не удивляйся, Маргаритифера, и слушайся меня. Я отвезу тебя на тайное собрание жителей Заводи. Луна вот-вот взойдёт, и этой ночью все будут на месте.
