Батон и его друзья
– Ну, и где же Владимир? – спросила с порога хозяйка квартиры, где уже не первый год происходили ремонтно-отделочные работы.
– Не будет его сегодня, Ольга Сергеевна, – сказал один из рабочих, виновато понурив голову.
«Опять не будет! Уволить бы их всех к чертовой матери, – подумала хозяйка квартиры. – Да что толку? Придут такие же. А может быть, еще и хуже. На предыдущих жаловаться будут. Только время потеряешь. А мои хотя бы не воруют открыто. Нет, надо терпеть. Еще пару месяцев, и все. Жизнь в новой квартире… Интересно, который раз я говорю себе, что через пару месяцев закончится этот чертов ремонт? – думала Ольга Сергеевна. – Третий, четвертый? А воз и ныне там».
– Когда вы закончите? – спросила она вслух.
– Тут делов-то на неделю, – тихо сказал один из рабочих, что постарше. Звали его Андрей. Фамилия у него была Смачный. Он был небольшого роста. Спутанные волосы прилипали ко лбу. Лицо его хранило отпечаток частых и сильных возлияний. Смачный любил классическую музыку и считал своим долгом прививать это чувство молодым. Вот и сейчас по квартире величаво распространялись звуки пятой симфонии Бетховена.
– Знаю я, какая неделя, – ответила хозяйка. – На месяц работы, как минимум.
Начали считать. Вышло, действительно, на месяц, а то и на два.
«Зачем, спрашивается, врать», – думала Ольга Сергеевна, переводя взгляд со Смачного на второго рабочего, совсем еще молодого юркого парня, лет двадцати. Несмотря на большую разницу в возрасте. – Смачному было за сорок, – они были друзьями.
«Да и врали ли они?»– продолжала свои размышления хозяйка. «Их спросили, они ответили. Что ответили – не особенно для них и важно. Так, сказали что-то, может и сойдет. Может, и отстанут с вопросами, и можно дальше заниматься своим делом. Никаких тебе сроков. Квартальных отчетов, как у меня на работе. А может, оно и лучше так? Бросить все. Денег, правда, совсем не будет. Зато свобода. По крайней мере от каких-либо обязательств».
«Сама, что ли, не понимает», – как раз в это время думал Смачный.
– Ладно, что все-таки с Владимиром? Почему он не работает? – спросила хозяйка.
– А, Батон? – так рабочие звали между собой Владимира, который младшему из них, между прочим, приходился отцом. – Понимаете, – понизив голос почти до шепота, проговорил Смачный, – запой у Батона, в общем.
Ольга Сергеевна развела руками. Ну что тут еще скажешь?
– Ладно, Антон (так звали сына Батона), поехали в магазин, поможете мне с покупками.
– Как жись, Ольга Сергеевна? – осведомился Антон, усаживаясь грязными брюками на чистое сиденье автомобиля, – несмотря на разницу в возрасте, ему явно нравилась хозяйка, он всегда старался произвести на нее положительное впечатление.
– Хорошо, Антон. Как у тебя?
– Клево.
– Что же клевого?
– Да уж есть что, – и Антон многозначительно замолчал, но, не дождавшись наводящих вопросов, сам развил начатую ранее тему.
– Я тут к сестре троюродной зашел. Муж у нее в армии. Так мы уж так с ней кувыркались часа три. Да нет, пять часов кувыркались.
– Думаешь, хорошо это, Антон, муж у нее в армии, ты его знаешь, наверное, а такое вытворяешь?
– Конечно, знаю. Не одну бутылку с ним задавили. Да только я так скажу, Ольга Сергеевна, – и Антон строго посмотрел на хозяйку, – не я эту жизнь придумал.
«Здесь он, безусловно, прав», – подумала Ольга Сергеевна. Потом она надолго задумалась о том, что и не она эту жизнь придумала, и что эта не ею придуманная жизнь несправедливо переполнена именно ее, а не чьими-то еще проблемами.
«Пусть бы эти проблемы были того, кто эту жизнь придумал, – размышляла Ольга Сергеевна. – А то несправедливо получается – кто-то придумал, а отвечать другим».
Надо отметить, что Ольге Сергеевне были свойственны частые размышления на тему несправедливости мироустройства. Ими она постоянно обменивалась со своими подругами и временами делилась со своим мужем, к явному неудовольствию последнего.
Ее сын месяц назад провалился на экзаменах в институт. Не то чтобы она не побеспокоилась об этом заранее. Деньги, конечно, были заплачены. Но то ли не тому, кому надо, то ли действительно пробелы в познаниях ее сына были столь чудовищны, хотя последнее, принимая во внимание текущее положение вещей, вряд ли могло быть истинной причиной, тем не менее факт был на лицо, сын не поступил в институт, и теперь его могли забрать в армию. Это тревожило Ольгу Сергеевну, и после долгой паузы она неожиданно спросила:
– Антон, а ты ведь был в армии?
– Ну да. А что?
– И как там?
В этот момент они как раз входили в квартиру, где Смачный сидел на полу и, глядя в окно, наслаждался музыкой Петра Ильича Чайковского.
«Опять ничего не делает», – подумала Ольга Сергеевна.
– Армия – это у-у-у, – прогудел Антон.
– Что значит «у-у-у»? – поинтересовалась хозяйка квартиры.
– Я думаю так, – пояснил Антон, – я думаю, в армии мужиками становятся.
– А дедовщина?
– Ну, дедовщина.
– Но ведь бьют же ребят!
– Бьют, – веско подтвердил Антон и сплюнул за балкон.
– И тебя били?
– Били.
– А ты бил?
– И я бил. Салаг разных. Когда дедом стал. А как иначе? Если салага такая себе позволяет разное? Не-е-е, – протянул Антон, – мужик должен в армию сходить и настоящим мужиком стать.
– Армия из тебя чмо делает, а не мужика, – неожиданно вмешался в беседу Смачный. – Там так, Ольга Сергеевна, на кого нарвешься, в общем, завсегда можно ласты склеить. Вот у нас прапор кусок был – врагу не пожелаешь…
– Ты рисуй свои картинки, а про другое не базарь напрасно, – перебил его Антон.
