Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
— Благодарю вас, ваша светлость, — прошептала в растерянности, ведь мне было не под силу понять большую часть речи герцога — за всю жизнь я не осилила и трех книг, считая чтение занятием скучным и неприятным.
— Впрочем, перейдем к делу, — герцог отвлекся от изучения моего раскрасневшегося лица. — Моя жена взволнована не на шутку, как я погляжу. Дорогая, не оставишь ли ты нас с господином лекарем наедине?
Герцогиня слегка присела в реверансе, устремив на мужа умоляющий взгляд, и покорно направилась к дверям. Господин Огасто не выразил недовольства в связи с тем, что я осталась в библиотеке, и вновь мне пришлось почувствовать себя глупой собачонкой, которая может разве что позабавить на пару минут, а затем ей позволялось вертеться у ног, если она не вела себя при этом слишком уж навязчиво.
— Итак, почтеннейший лекарь, вы не смогли вовремя увернуться… — задумчиво произнес герцог, посматривая на дядю искоса и едва заметно усмехаясь. — Моя супруга все-таки добилась своего. Я полагал, что затею с врачеванием удастся отложить до нашей весенней поездки в столицу.
Мысль о безумии герцога казалась нелепой, когда я смотрела на его спокойное приветливое лицо. В глазах господина Огасто светилось лукавство, в быстрой улыбке его содержалось куда больше благоволения, чем обычно причиталось на долю нахальных ярмарочных шарлатанов, и сердце мое едва не перестало биться — так был хорош собой герцог Таммельнский.
Дядя Абсалом также пребывал в растерянности, хотя вряд ли на него подобным образом воздействовала красота его светлости. На лице родственника было написано беспомощное недоумение, и мне стало ясно, что бедный дядюшка окончательно запутался и отчаялся понять, что же сейчас происходит.
— Не волнуйтесь, господин… э-э-э… Рав, — герцог сделал успокаивающий жест тонкой рукой. — Женские капризы иногда невероятно докучливы. Их можно пропускать мимо ушей и глаз, однако рано или поздно придется уделить им внимание. О лекаре моя супруга стала заговаривать еще с средины лета, и раз уж вы стоите передо мною, почему бы не удовлетворить эту прихоть Вейдены?
— Кхе-кхе, — закашлялся потрясенный дядя, все еще не знающий, стоит ли произносить хоть что-то в присутствии его светлости, рассуждающего настолько здраво, что пугало это сильнее иных безумных речей.
— Вижу, вы все еще обеспокоены, — улыбка герцога содержала так много тепла, что под ней мог вызреть средних размеров арбуз, — но, право слово, мы оба сможем извлечь пользу из этой затеи. Успокойте госпожу Вейдену, отвлеките от тягостных, пустых мыслей, раз уж она решила, что вы достойны ее доверия. Я позволю вам остаться в моем доме, определю щедрое жалованье и стол, но слышать о вас я хочу как можно реже. Надеюсь, у вас хватит смекалки для того, чтобы это устроить.
— Ваша светлость, — наконец обрел дар речи дядюшка Абсалом, — я сделаю все, что смогу.
— Вот и прекрасно! — герцог вновь одарил нас своей несравненной улыбкой. — Идите к госпоже Вейдене. Я отдам приказ управляющему, и вы не будете ни в чем нуждаться. Надеюсь, вы станете первым и последним лекарем, которого я принял на службу.
Дядя принялся истово кланяться и пятиться к двери. Я согнулась в три погибели и последовала за ним, но не удержалась и подняла голову, чтобы напоследок еще разок взглянуть на господина Огасто, все так же сидящего за столом. Лучше бы я этого не делала.
Красивое лицо герцога было мрачнее тучи.
Плохое настроение дядюшки Абсалома после беседы с его светлостью как рукой сняло. Он сиял словно новая крона и разве что не пританцовывал на месте. Я была прощена.
— Это самый замечательный герцог, которого я когда-либо видел! — произнес дядя в восхищении.
— И самый красивый, — поддакнула я.
— Неужто? — удивился дядя и задумался. — Да, я не заметил в нем проявления каких-либо недугов, отменный цвет лица… Скорее всего, его пищеварение работает как часовой механизм. Отличнейшие зубы. Да-да, я редко видел зубы в столь хорошем состоянии, а уж я их повидал немало…
— И что же мы теперь будем делать? — перебила я дядюшку.
— Как что? — удивился тот. — Найдем управляющего, передадим ему, что герцог велел обращаться к нам с почтением, и пусть нам подыщут комнату для жилья, да потеплее…
— А как же герцогиня? — нахмурилась я, посчитав, что дядюшка слишком легкомысленно отнесся к произошедшему, хоть в подобном недостатке он обычно обвинял меня.
— Милая моя, беда герцогини в том, что ей нечем себя занять, — отмахнулись от меня. — Подобные нелады случаются во всех богатых семьях. Не скажу, что я искушенный знаток в этой области, но уж придумать, чем развлечь скучающую молоденькую женщину, столь внимательно относящуюся к здоровью телесному и душевному, я смогу. Все же я был женат три раза, не забывай об этом!
Я промолчала, не желая напоминать о том, что две его жены подозрительно быстро упокоились на кладбище, а третья сбежала с бродячим театром. Семейная жизнь дядюшки Абсалома не могла служить образцом для подражания, однако он сам об этом никогда не задумывался.
— Интересно, сколько в сем дому пустующих комнат?.. — между тем разговаривал сам с собой дядя. — Здесь наверняка можно устроить настоящую лабораторию. Надо будет намекнуть герцогу… Так, сейчас же пойдем искать управляющего! — и он решительно направился по коридору.
— Ах, господин аптекарь! — вдруг раздался за нашими спинами голос госпожи Вейдены. — Я не думала, что вы справитесь так быстро! Ну скажите же мне наконец, что с ним?
— Ваша светлость! — дядя резко развернулся и поспешил ей навстречу, кланяясь на ходу. — Чтобы поставить диагноз вашему супругу, не потребовалось и пяти минут.
— Это излечимо? — герцогиня побледнела.
— Вне всякого сомнения!
— Что же за болезнь одолевает моего супруга? — Вейдена прижала руку к сердцу.
Дядя Абсалом важно откашлялся.
— Это черная хандра, — вынес он приговор. — Она часто нападает на людей в эту пору года. Признаки хвори его светлости появились в середине лета?
— Да…
— Так я и думал. Типичнейший случай, — дядя покачал головой. — Лечение будет долгим, но не волнуйтесь, все пройдет бесследно. Главное условие — абсолютный покой больного. Не стоит часто напоминать ему о болезни. Держите себя в его обществе как обычно, точно ничего не замечаете. А чтобы уменьшить ваши собственные страдания, вызванные тревогой о его светлости, вам следует немного отвлечься. Тем самым вы только ускорите его исцеление.
Герцогиня слушала новообретенного лекаря, затаив дыхание. От осознания собственной важности дядя каждую фразу ронял все более веско и к концу речи стал напоминать пророка, вещающего в кругу своих последователей.
— Вы — мое спасение! — горячо промолвила госпожа Вейдена, на лице которой наконец-то проступили краски. — Я сразу поняла, что именно вас послали милостивые боги мне на помощь. Ваше слово — закон, господин аптекарь.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
