На заметку
Страх и тревога мучительны для организма, они истощают еговозможности, а при определенных обстоятельствах могут даже погубить. Сфизиологической точки зрения, страх и тревога — это возбуждение мозга,напряжение всех процессов жизнедеятельности организма. Но процессам возбужденияв головном мозгу противостоят механизмы торможения. Депрессия — это и естьцарство такого психического торможения, которое, как оказывается, необходимогоорганизму для борьбы с пожаром под названием тревога. Впрочем, то, что хорошо вэкстренных случаях, при длительном применении вызывает массу «побочныхэффектов».
Конечно, собственно нервные клетки головного мозга человека,пережившего подобную трагедию, не перегорели, не выдохлись, не успели истощитьсвой ресурс, просто психика обеспечила организму защиту — взяла и выключила их.Впрочем, подобный механизм реагирования имеет и свои издержки, он можетзакрепиться, стать стилем и формой жизни, которая теперь четко разделится нажизнь до и после трагедии. И все это обязательно произойдет, если параллельно синтенсивным фармакологическим лечением такому пациенту не будет оказанакризисная психотерапевтическая помощь. Человек может не справиться с этойтрагедией, если ему после произошедшего не за что будет уцепиться в этой жизни,если, не дай бог, судьба подкинет ему еще какие-то дополнительные, пусть даже инезначительные, на первый взгляд, сюрпризы.
Ни один организм не может постоянно находиться в состояниитревоги. Если стрессовый агент настолько силен, что значительное воздействиеего становится не-совместимым с жизнью, животное погибает еще в ста-дии тревоги,в течение первых часов или дней.
Ганс Селье
Случай из психотерапевтической практики: «Уходя — уходи»
Рассказывать истории людей, переживших тяжелейшие жизненныепотрясения, необыкновенно трудно. Когда ты слушаешь сводку убийств,изнасилований, грабежей и несчастных случаев по телевизору — это одно дело.Когда же ты сталкиваешься с человеком, который, так или иначе, оказался жертвойподобной трагедии, совершенно другое. Поскольку же я как психотерапевт работаюименно на кризисном отделении Клиники неврозов им. И. П. Павлова, то есть вмеру своих возможностей помогаю именно тем, кто понес тяжелую утрату, топодобных историй в моем врачебном багаже более чем достаточно. Но мы не будемразбирать подробности, ограничившись лишь тем, что действительно нужнопроанализировать.
Этот случай произошел с женщиной, которой едва исполнилосьсорок лет. На самом деле — это возраст молодой и перспективный. Это толькокажется, причем в соответствующем возрасте и при определенных условиях, чтожизнь к этому времени заканчивается. В действительности же, жизнь, можносказать, в сорок лет только начинается, хотя и во второй раз. Большинство людейк этому времени имеют уже более-менее взрослых детей, которые не нуждаются вродительской опеке (по крайней мере, в той мере, как младенцы и младшиешкольники). С другой стороны, в эти годы человек, как правило, абсолютноуверенно стоит на своих ногах и способен полностью обеспечить свою жизнь.Короче говоря, дети выросли, профессия и опыт наличествуют, так что давайте —живите, думайте о себе, занимайтесь собой, заботьтесь о себе! Все томублагоприятствует.
Пациентка, о которой я веду речь, была бухгалтером. С мужемона развелась уже более десяти лет назад и не сильно по этому поводупереживала: у нее работа и постоянная занятость, у нее крепкий, умный,здоровый, заботливый восемнадцатилетний сын. Чего еще надо? Тем более что сынее радует: поступил в вуз, маму любит — все замечательно. Но несчастья, какизвестно, всегда приходят в наш дом именно тогда, когда их никто не ждет [5]. Парень случайно оказался в уличной потасовке и при совершеннодурацких обстоятельствах случайно и глупо погиб. Компания пьяных подростковстала задираться к нему, когда он провожал свою девушку. Началась драка,приехала милиция и скорая помощь. Хотя сын моей пациентки получил серьезныйудар по голове, от госпитализации он категорически отказался. А тем временем унего происходило кровоизлияние в мозг, образовывалась гематома, которая (такчасто бывает) на первых порах не чувствовалась. Когда же ему, спустя сутки,стало плохо, то спасать его было уже поздно: скопившаяся под черепной костьюкровь сдавила жизненно важные центры мозга, и юноша погиб.
Ну как должна была чувствовать себя его мать? Разумеется,она была в ужасе, не могла найти себе места, ей казалось, что все это непо-настоящему, что это сон. Около недели она находилась словно бы в забытьи.Потом этот туман вроде как стал рассеиваться, и где-то через месяц она заметилаза собой некоторую странность… В чем эта странность заключалась? Женщина вдругосознала, что она регулярно, как и обычно, убирается в комнате сына, готовитему еду, стирает его одежду, ждет, что он придет домой или позвонит, чтобыпредупредить о задержке. Все это она делала не играя, а совершенноавтоматически, так, словно бы ничего в ее жизни не произошло. Более того, этане наигранная игра помогала ей лучше себя чувствовать, давала ей силы и,вообще, поддерживала ее.
Когда она обратилась ко мне, у нес были все без исключениясимптомы депрессии — она была подавлена, не испытывала чувств радости иудовольствия (она даже перестала ощущать вкус еды), похудела более, чем надесять килограммов, страдала бессонницей, выглядела заторможенной, рассеянной,замкнутой. Она не сразу рассказала мне о той своей «странности», которой мыпосвятили предыдущий абзац. Мы просто начали лечение ее депрессии с помощьюпсихотерапевтических и фармакологических средств. На одном из сеансов я спросилее о том, как она реагирует на фотографии своего сына, она расплакалась ирассказала о том, что пытается жить так, словно бы он не умер.
Она боялась, что ее сочтут за сумасшедшую, поскольку ееповедение действительно выглядело по меньшей мере странным. Однако лично я этойее странности ничуть не удивился. Мы уже говорили с вами о том, что наш мозгвсегда стремится к сохранению прежних, проверенных им форм поведения. Болеетого, человека, не нарушающего установленные стереотипы поведения, он щедронаграждает приятными, позитивными эмоциями. Заложником именно этогопсихического механизма и оказалась моя пациентка.
Человек — единственное животное, которое стыдится этого.
Жюльен де Фалкенар
Все действия, которые она совершала, были для нее привычными,составляли основу ее прежнего поведения, где сын был тем центром, вокругкоторого на протяжении многих лет строилась ее жизнь.
Теперь же, когда этого центра не стало, вся жизнь этойженщины, все то, что она делала, чем занималась и чем занимала себя, оказалосьненужным, бессмысленным. По сути, ее нынешнее существование превратилось в теньее прошлой жизни. Если бы она смогла осознать и принять понесенную потерю, то,несмотря на тяжесть и боль, несмотря на необходимость отказаться от прежнего,прошедшего, ставшего прошлым, она могла бы строить свою жизнь заново. Но,оказавшись заложником своих стереотипов, своих привычек, связанных с прошлойжизнью, она не могла выйти из возникшего заколдованного круга. И потому мысправлялись с ее депрессией не как обычно. Нам, прежде всего, предстоялоосознать произошедшее, принять случившееся посредством отказа от тех привычныхдействий, которые она совершала так, словно бы ее сын был жив.
