– Неубедительно! – взвился он. – Кроме вас, больше некому швырять мне в окно гайки!
– А нечего швырять мне на балкон свои носки! – крикнула она и поняла, что прокололась.
– Ага! – обрадовался он. – Значит, носок все же был на вашем балконе! Знаете, как это называется?!
– Что именно?!
– То, что вы делаете?!
– Ну?!
– Это называется хулиганством, которое, к счастью, уголовно наказуемо! – с явным злорадством в голосе объявил он.
– И это говорите мне вы, который регулярно топит меня грязной водой и травит растворителями?! – рассердилась Алена. – Да я сама могу на вас написать заявление в прокуратуру!
– Да?! Прямо в прокуратуру?!
– А чего мелочиться?!
– Да кто вас в прокуратуре воспримет всерьез?! – зло рассмеялся он. – Вы же... Вы только посмотрите на себя! Вы же...
– Ну-ну! Договаривайте! – прошипела Алена.
– Да пожалуйста! Вас уже вчера так назвал мой товарищ... Так вот! Знайте, что я с ним абсолютно солидарен! Вы не женщина! Вы... натуральный хорек... в ночной рубашке, вот кто вы!
– А вы... А вы жалкий низкорослый недомерок и... этот... как его... мозгляк... Да на вашу майку без слез не взглянешь... И друзья у вас один в один все такие же недомерки и... уроды... А женщины ваши, которые хохотали, наверняка проститутки и...
– Сами вы... – процедил сосед сверху и со всего размаха закрыл ее дверь.
Алена подумала, что ей повезло. Могла бы не успеть отпрянуть, и что тогда?
Алена проболела две недели, хотя рассчитывала отлежаться за выходные. Она решила, что быстро поправиться ей не позволила жгучая ненависть к недомерку, которая разъедала ей не только душу, но и тело. Каждый раз, выходя на кухню, она видела грязные пятна разводов на потолке, морщилась, злилась, и после этого градусник неумолимо фиксировал скачок температуры вверх.
– Тебе надо его переориентировать, – сказала Алене ее давняя, а потому верная подруга Раиска.
...Раиска Костомарова тоже была не замужем, но причины равенства социального положения подруг в корне отличались друг от друга. Алену замуж никто никогда не приглашал, хотя она совершенно не была против замужества как такового. Раиске, яркой фигуристой блондинке, предложения руки и сердца делали довольно часто, особенно лет десять назад, но... Но давно известно: когда выбор большой, сделать его очень трудно. Вот, например, если в магазине висят всего две люстры, то вы запросто выберете ту, которая лучше. Но если их повесят пять, выбор осложнится, а уж если десять...
У каждого желающего повести ее под венец Раиска находила дефекты, несовместимые с высоким статусом ее будущего мужа, как то: чересчур короткие брюки, унизительно тонкая шея, отвратительная манера громко прихлебывать чай, маразматический папаша, ошибки в склонении слова «время» или неразборчивость литературных вкусов. Особо презрительно она отмечала носителей прес-ных поцелуев. На справедливые замечания Алены, что брюки всегда можно купить новые, если уж неохота заморачиваться со старыми, Раиска кривила пухлые губки и отвечала, что у нее еще масса времени выбрать из неиссякаемого потока кандидатов самого достойного, с брюками которого возиться вообще не придется.
Поставленная в условия постоянного выбора, выискивания недостатков и их констатации Раиска очень скоро приобрела скептический прищур, скорбную складку между бровями и общее саркастическое выражение лица.
Долгое время поток претендентов на ее расположение действительно казался неиссякаемым, а потом почему-то стал усыхать и хиреть, несмотря на то что Раиска оставалась такой же привлекательной и моложавой. Возможно, по Питеру прошел слух, что у Костомаровой, как ни ухищряйся, тест все равно не пройдешь, либо на всех половозрелых мужчин стало хватать молоденьких девчонок, которых совершенно не интересовали литературные вкусы будущих мужей, поскольку они и сами не имели таковых в принципе. А может быть, Раиску несколько подпортил прищур с саркастическим выражением лица. Во всяком случае, год назад на звание даже не мужа, а всего лишь бойфренда Раиске пришлось выбирать всего из двух претендентов. Понятно, что, как в случае с вышеозначенными люстрами, сделать это оказалось несложно. Один из претендентов, Николай, был забракован сразу и бесповоротно, поскольку с ним было стыдно выйти в люди по причине того, что он периодически очень немужественно вжимал голову в плечи. По сравнению с таким серьезным недостатком, как вжимание головы, привычкой к чрезмерно громкому сморканию претендента по имени Дима можно было пренебречь. В конце концов, он сморкался только при насморке, что бывало в случае повальной эпидемии гриппа. А во время эпидемии кто ж не сморкается? Кто громче, кто тише...
Таким образом, в настоящий момент Раис-ка тусовалась с Димой. Дима несколько раз порывался отвести ее в загс, но дело постоянно срывалось, потому что Раиска боялась: только сходишь в загс, а тут к тебе как раз и подвалит принц на белом коне в нормальных брюках и не сморкающийся даже во время эпидемии...
– В каком смысле переориентировать? – роняя крошки из набитого рта, спросила подругу Алена.
– Ну... влюбить его в себя! – объяснила Раиска.
– Это еще зачем? – все еще не в силах прожевать кусок пирожка с курагой, которые они с подругой специально приходили есть в кафе под названием «Добрый вечер», выдавила из себя Алена.
– Чтобы он перестал гадить тебе на балкон и, даже наоборот, предложил лично отремонтировать потолок в кухне! А потом и в туалете!
– Совсем с ума сошла! Он же меня ненавидит! – Алена наконец прожевала застрявший во рту кусок и откусила от сладкого пирожка следующий.
– Милая моя! От ненависти до любви – один шаг! Это же аксиома! – снисходительно заявила ей Раиска.
– По-моему, аксиома – это... наоборот, когда шагаешь от любви к ненависти...
– И туда, и обратно – путь одинаково близкий!
– Не знаю, конечно, в какой стадии ненависти ко мне находится этот недомерок, но я ненавижу его... ты не представляешь... – Алена для выразительности покрутила в воздухе пирожком, роняя из него курагу. – В общем, так сильно... так сильно, что до любви никогда в жизни не дошагаю!
– Ой, не зарекайся, подруга! – как-то печально сказала Раиска.
– Да говорю же тебе: он вызывает у меня отвращение, омерзение и даже гадливость... – уверила ее Алена. – Да и вообще! Какого черта мы о нем столько времени говорим?!
– Интересно, а о чем нам еще говорить, если не о мужчинах?
– Можно же о каких-нибудь других!
– А у тебя разве есть другие?
– Ну... вообще-то ко мне продолжает клеиться все тот же Стасик... Мы вместе работаем... Помнишь, я тебе про него уже рассказывала?
– Помню. И опять скажу, что имечко у него все-таки так себе... Детское какое-то...
