Накануне Шейн сказал Дженни, что был бы рад прокатиться с ней на ферму Джоша, часов в десять. Сейчас она прикидывала, сколько времени они проведут там и что может произойти, если они проведут вдвоем слишком много времени. Ее улыбка превратилась в озорную усмешку. Игриво, по-детски повернувшись на каблуках, посмотрела на каминные часы. Было без двадцати десять. Достаточно, чтобы приготовить что-нибудь перекусить в дорогу. Только во что все это сложить?
Куртка висела на стуле. Дженни схватила ее и выскочила на улицу, не застегнув молнию. Порыв студеного ветра ударил в грудь — она руками придерживала полы куртки и так, запахнувшись, поспешила в кладовую около загона. Массивную дубовую дверь пришлось толкнуть плечом несколько раз, прежде чем та подалась, и при дневном свете Дженни увидела огромное количество банок — больших, средних и совсем крохотных. Пахло кожей и влажными простынями. Утоптанный земляной пол был тверд, как бетон. Она стояла среди всего этого, осматривая хомуты, уздечки, удила, развешанные по стенам, словно героиня какого-нибудь вестерна.
— Вам помочь?
Дженни обернулась, и… ее глаза, уже привыкшие к полумраку, ослепило солнечным светом. Она видела только силуэт, но уже поняла, кто это. И не только по голосу. Волосы мужчины, доходившие почти до пояса, невозможно было не узнать.
— Почему вы всегда за мной крадетесь? — Ее раздражало, что Бак появляется совершенно неожиданно. Казалось, он делает это нарочно, чтобы разозлить ее.
— Я не лошадь. Не топаю и не бью копытами, когда хожу.
Дженни перешла к делу:
— Мне нужно во что-то завернуть еду. Мы с Шейном едем на ферму, верхом.
Он почти не шевельнулся, показал только жестом, где. Обернувшись, она увидела несколько переметных сум, висящих на грубо оструганной деревянной перекладине.
— Вторая слева получше. Вместительней, — услышала она голос Бака сзади.
Дженни взяла сумку и направилась к двери, но Бак стоял на ее дороге и не думал двигаться.
— Твоя фамилия-то как?
Он что — сумасшедший?
— О-о… — Она глубоко вздохнула. — Мун.
Он еле заметно склонил голову набок.
— Я имею в виду… полное индейское имя.
Дженни уж хотела было послать его куда подальше, но решила, что проще, чтобы отделаться, ответить на вопрос.
— Вой-на-Луну. — Дженни уже не скрывала своего раздражения.
Спина Бака выпрямилась, он замер и как будто перестал дышать. Что такого она сказала? О Господи! Он что же, никогда не сойдет с дороги? Она решительно направилась к выходу, намереваясь протиснуться между Баком и стенкой, но в это мгновение индеец как будто очнулся и резко отступил назад.
— Спасибо, — бросила Дженни через плечо и побежала к дому. На кухне, положив переметную суму на разделочный стол, она увидела через окно, что Бак все стоит там, прямой, как столб, и смотрит в ее сторону. Дженни принялась складывать в сумку еду, оставшуюся от вчерашнего праздничного стола.
И как только Шейн уживается с этим чокнутым? — думала она, быстро посматривая время от времени на часы. Вот дурак! Почему спросил об индейском имени? Столько лет она о нем не вспоминала!
Как только она упаковала сумку, через боковую дверь влетел Шейн. Щеки его раскраснелись, он шумно затопал ногами, стряхивая снег на старый, истертый половичок.
— Ты не передумала? — спросил он. — Сегодня холоднее, чем обычно, да к тому же снег может пойти.
Дженни взяла нагруженную сумку и вместо ответа театрально закатила глаза. Шейн усмехнулся.
— На, держи, — она отдала ему сумку. — Поехали.
Он только улыбался и качал головой, пока Дженни застегивала куртку, натягивала шляпу и перчатки.
— Ну, готова? — спросил он, держась за дверную ручку-шар.
— Готова.
— Кстати, ты не разговаривала с Баком, когда была в кладовой?
— Разговаривала. А что?
— Ничего странного в нем не заметила?
Дженни с трудом удержалась от смеха. «Ничего странного в нем не заметила?» Бак всегда странный.
— Я серьезно, — настаивал Шейн. — Вы с ним спорили?
— Нет, — ответила Дженни. Ей не понравилась перемена в тоне. — Мы просто разговаривали. Я объяснила, что мне нужно, он показал, где висят сумки, я поблагодарила. Вот и все. А в чем дело?
— Когда я пришел в кладовку, чтобы взять одеяла, он стоял в дверном проеме какой-то ошарашенный. Даже не узнал меня сначала. Потом буркнул, что уедет на несколько дней, чтобы я не беспокоился.
Все с тем же хмурым выражением лица Шейн открыл дверь и пропустил Дженни.
Они молча седлали лошадей, и Дженни вспомнила разговор с Баком. Единственное, о чем она не сказала Шейну, — это о странном вопросе касательно ее индейского имени…
Солнце скрылось за огромным набухшим облаком, стало заметно холоднее. Дженни ехала следом за Шейном по знакомой тропе, вверх по склону. На вершине холма он подождал ее. Дженни остановилась рядом, подняла шарф до носа, повязала его туже и подтянула шнурки куртки — снизу, на поясе и у капюшона. Шейн смотрел куда-то вдаль, на восток, и Дженни, проследив направление его взгляда, увидела десятка два овец, скучковавшихся у двух грузовиков: рабочие, открыв задние борта, кормили животных.
— Ну что, поскачем? — спросил Шейн после паузы.
Дженни посмотрела ему в глаза, грустные, озабоченные — из-за непогоды или из-за Бака, она не знала, — и не стала спрашивать.
— Езжай вперед, — пробормотала она.
Шейн слышал, что Дженни скачет след в след за его лошадью, и мог спокойно разобраться с мучившими его вопросами. Эта прогулка верхом, вообще-то, была не самая умная его идея. Туча становилась все темнее. Его пугало даже не то, что из-за глубокого снега они не смогут быстро добраться до дома, а то, что они заблудятся и ему придется быть наедине с этой лукавой женщиной. Конечно, Джош уже вернулся от Виллингсов, и в его присутствии, скорее всего, ничего сверхъестественного не произойдет. Если память не изменяет, Джош говорил, что в доме даже внутренние двери еще не навешены.
Шейн ехал крупной рысью. До старого фермерского дома оставалось не более мили. Теперь, когда он решил, как себя вести с Дженни, его мысли переместились на Бака. Кроме ежегодных отсутствий во время перегона скота на летнее пастбище и обратно, когда в последний раз Бак отлучался с ранчо? Года два назад. И всегда навещал своих друзей, которые еще жили в резервации. Каждый раз он заранее планировал, свои поездки и в течение нескольких недель говорил только об этом. Что же сейчас вывело старика из равновесия? Что он задумал?
На подъезде к ферме Шейн замедлил ход, Дженни ехала рядом, справа.
— Слава Богу! — сказала она. — Наконец-то приплюхали!
Он засмеялся этому ее словцу, и они уже медленным шагом подъехали к сараю, стоящему за домом, с восточной его стороны.
