Посему красотой тут считаются давно требующие капитального ремонта дома типа 1–515/5, 1–515/9М и парочка П-30 – страшные и какие-то аномальные по своей плоскости гиганты, которые того и гляди упадут. Вырубку деревьев оправдывают тем, что они могут упасть от ветра, но почему-то никого не тревожит, что такие дома тоже могут упасть от ветра по всем законам физики. Как непременно упадёт тонкая книга, если её поставить вертикально и подуть. Жильцы таких домов часто жалуются, что при сильном ветре они чувствуют явные колебания своей «недвижимости».
Раньше-то из-за деревьев этот архитектурный ужас было не видно. А тут оголили этакое уродство во всей красе! Повылезали начинающие крошиться углы, обнаружили себя проёмы лоджий, застеклённые неумелыми руками каждая на свой манер в едином стиле «не ваше дело!», заваленные каркасами велосипедов, сломанными лыжами, санками, битыми горшками, ящиками всевозможных размеров, хранимыми десятилетиями на «всякий случай» да на «чёрный день» – неизлечимая болезнь бедных слоёв населения, всю жизнь проводящими в ожидании этого самого чёрного дня. Одна радость, посреди этого увидеть крепкие и коренастые здания так называемого старого фонда, созданного в эпоху, когда жильё ещё строили по ГОСТу, потому что за его нарушение грозил расстрел на месте. Или просто для жизни, как остатки «сталинского ампира» по центральной улице, глядя на которые невольно поймёшь ностальгию старшего поколения об эпохе Отца народов.
Можно сказать, что деревья и есть главное украшение городов наших. Я люблю их рисовать или фотографировать в любое время года. И в последнее время сталкиваюсь с такой проблемой: прежде чем сделать снимок, надо вокруг дерева провести тщательную уборку мусора, иначе он попадёт в кадр. А зачем он мне там? Он и так уже повсюду имеет место быть.
Совсем другое дело, когда деревья «заслоняют» красоту (хотя, деревья красоту не заслоняют, а скорее усиливают) какого-нибудь палаццо, как дворец Медичи-Риккарди во Флоренции. Или «музыку в камне» в виде доходных домов Петербурга XIX века с эркерами и пилястрами, с лепными карнизами и фигурными кронштейнами под изящными балконами, с рустированными углами стен и портиками. Но зачем же рубить скверы, чтобы вылезла наружу вся убогость наших хрущёб, которые Геннадий Хазанов как-то назвал не домами, а кариесом? Уж на что прекрасен Московский Кремль, а и то окружён садом с одной стороны и сквером – с другой.
Когда Доменико Трезини разрабатывал образцы домов для будущих жителей Питербурха, для простых людей был создан образец дома для «подлых». А для зажиточных граждан был создан проект дома для «именитых». У нас же дома имеют такой вид, что не знаешь, как их и назвать-то! На ум приходит только одно: дома серии НДЛ (не для людей). Не хотят у нас строить красиво, да и практичностью тоже не пахнет. Хуже всего, что умеют, могут, располагают всеми необходимыми материалами, да вот не хотят. И с этим уж ничего не поделаешь.
Даже если это посчитать мелочью, то никак нельзя отмахнуться от факта, что после валки деревьев стало ни пройти, ни проехать по многим исхоженным стёжкам-дорожкам, которые теперь были загромождены толстыми стволами и ветками поверженных исполинов. Особенно в сумерки появился реальный шанс переломать ноги, так как с освещением улиц у нас тоже как-то… никак.
Мэра стали донимать жалобами. Начальник он был, конечно, не ахти какой. Небольшой. Но из таких, которые бывают в несколько раз бесчувственнее всяких больших начальников. Частенько он ездил по округе послушать, о чём «калякает этот чёртов народец», и как-то услышал:
– Куда бы услали от нас этого древовала? Весь ландшафт изуродовали по его прихоти! Не город стал, а кладбище для деревьев…
– Ах, поговорили бы вы у меня, кабы на дворе тридцать седьмой год был, – обиделся мэр. – До чего же народ пошёл непочтительный. Тут работаешь как пчёлка с утра до ночи, а благодарности никакой!
– А вот в Европе даже использованные спички собирают, наносят на них серу и снова пускают в оборот, – пробовала его «пилить» библиотекарь Марина, но он, как неподатливый граб, плохо поддавался распилке:
– Ну что за приземлённое у вас мышление?! Европейцы мелочны, а у нас душа широкая, поэтому мы не обращаем внимания на такие глупости.
– Для нас и человеческая жизнь – глупость.
– Эх, Маринка, замуж тебе надо, чтобы не сходить с ума из-за всякой ерунды.
– Да с нашими мужиками ещё быстрее свихнёшься, – не сдавалась Марина. – Я видела в Гостином Дворе испанскую мебель из берёзы продают за бешеные деньги – мне даже на один стул трёх зарплат не хватит. У нас берёзы эти и липы под ногами валяются, а мы рассусоливаем о том, почему кругом такая бедность и неустроенность. У них в Испании нет таких лесов как у нас, поэтому и древесина такая дорогая. Может, её вообще из России им везут. А нам не жаль несколько тонн первоклассного материала сгноить или сжечь.
– Господи, и как у нас в стране женщин воспитывают? Они думают о каких-то скучных, сугубо деловых и практических предметах, о социальных проблемах! Фу, как неженственно думать и рассуждать о социальных проблемах. Настоящим мужчинам никогда не понравится женщина, которая думает об утилизации древесины и прочей лабуде.
– Да куда нам до настоящих-то? Нас бы алкаш какой осчастливил кучей детишек в коммуналке его мамы.
В конце концов, Арнольд Тимофеевич обозвал библиотекаршу вековухой, спрятался в свой джип-броневик и укатил восвояси. Он всегда одиноким бабам выговаривал, что их претензии по поводу чего-либо обусловлены одиночеством, которое обозначал непристойным словом. Скажет ему какая-нибудь незамужняя дама, что надо бы отремонтировать крышу, а то в дожди дом заливает до средних этажей, как он тут же присоветует ей найти «ну хоть какого-нибудь дурака, а не вымещать свою озабоченность на окружающих».
В России ещё со времён сексуальной революции сложилось устойчивое мнение, что все проблемы человека связаны с дисгармонией в интимной жизни: фрейдизм крайнего толка, так сказать. Всем почему-то стало казаться, что человеку не так нужны общение, возможность умственного и духовного развития, культурные ценности и обустроенный быт, как нужен ему интим. А без остального он может обойтись, хоть зарплату не плати – её как раз под эту песню вскоре платить перестали. Дескать, этот самый интим может решить как проблему безработицы, так и низкого уровня жизни. И если какой-нибудь работник врывается в кабинет начальника и требует повышения зарплаты, гнев его моментально гасят тем фактом, что он такой злой не оттого, что ему элементарно хочется жрать, а деньги на еду закончились ещё месяц тому назад, а потому, что у него по всей видимости имеют место быть сексуальные проблемы. Любому человеку становится неловко, когда его подозревают в такой несостоятельности, поэтому конфликт сразу затихает. Так что многие в нашем Отечестве стали насильственно улыбаться, чтоб, не дай бог, кто не заподозрил их в подобном конфузе. И многие стали говорить, что им ничего не надо, потому что у них и так всё хорошо в плане личной жизни, не сомлевайтесь.
Наш мэр освоил эту нехитрую технику в совершенстве, и она пришлась ему по вкусу. Если же к нему обращались с требованиями и жалобами замужние женщины, он им советовал заниматься воспитанием своих мужей.
