– Назад!
Случайные прохожие вели себя по-разному: кто-то дисциплинированно вжался в стены, кто-то наоборот, замер посреди прохода.
И то, и другое было на руку убегавшему:
– Грабят! Банди-иты!
– Милиция!
Суматоха в подземнои переходе никак не отразилась на жизни московской улицы – в несколько рядов катили навстречу друг другу вереницы машин, подмигивала реклама и толстая тетка в дождевике уже закончила раскладывать на специальном столике вечерние газеты.
– Стой, стрелять буду! – заорали снизу, но человек с сумкой уже перемахнул через металлическое ограждение и оказался на проезжей части. Скрип тормозов… яростные гудки… Кто-то, кажется, не успел среагировать, и на асфальт посыпались цветные осколки разбитых автомобильных фар.
Чудом уворачиваясь из-под колес, он выбрался на противоположную сторону. Обернулся: сзади, почти не отставая бежали по меньшей мере двое.
– Ох ты! – И здесь какие-то типы в штатском уже выскакивали из серой «волги». Может быть, они и не имели прямого отношения к происходящему, но судьбу искушать не хотелось.
Участок улицы впереди представлял собой кое-где оклеенную афишами серую череду бетонных секций – в центре столицы постоянно что-то строили или ремонтировали, поэтому заборы давно уже стали неотьемлимой частью городского пейзажа. «Корреспондент» не раздумывая дернул на себя некое подобие калитки… Запор не поддался.
Последнее, что человек успел подумать – что очень это как-то не по-милицейски, бить живого ещё человека ножом… В спину… Насмерть.
… Дорожная пробка рассосалась быстро, и привычные ко всяческим криминальным разборкам москвичи без особого любопытства проходили мимо лежащего на заплеванном тротуаре человека.
* * *
– Слушай, а она-то здесь при чем? Что она тебе сделала?
– Все равно убью, с-суки… Не шевелись!
– Да я и не шевелюсь. Качает просто.
Пистолет Макарова, калибр девять миллиметров.
Это очень много, когда ствол почти упирается в переносицу – и патрон уже в патроннике.
При такой дистанции не промахнешься…
– Что, мусор – страшно?
– Страшно, – кивнул Владимир Александрович. – А тебе?
– Заткнись.
С Ладоги потянуло утренней сыростью – солнце выкатилось из-за горизонта, но туман ещё слизывал очертания берегов.
– Может, отпустишь все-таки бабу?
– Пош-шел ты…
– Да я бы пошел! Но – служба.
Качка заметно усилилась. Огромный белый теплоход не спеша разворачивало лагом к волне.
– Чего дрожишь-то?
– Простудимся все, вот увидишь!
– Дурак ты, мусор…
Женщина пошевелилась и застонала.
– Смотри, ей плохо совсем.
– Всем нам х..во! – в голосе человека напротив не слышалось злобы, только усталость и ожидание:
– Скоро там твои?
– А я откуда знаю!
– Смотри! Первая пуля ей, вторая – тебе.
– Договорились же… Сколько можно об одном и том же!
Прямо над головой с неожиданным шелестом разрезала воздух крупная чайка.
– Падла! – пистолет дернулся вслед за ней, но почти сразу же вернулся обратно.
– Господи, ты только не пальни сдуру…
Вообще, со стороны все трое смотрелись достаточно дико: майор Владимир Александрович Виноградов, мужчина в разорванной белой футболке и полуголая женщина у него на коленях.
Мелко завибрировала палуба – капитан, очевидно, все-таки решил подработать двигателем. Под кормой с утробным шумом вспенилась вода.
– Чего это?
– Все в порядке… А то снесет нас на камни, к чертовой матери.
Волнение было приличное – пустынное озеро до самого горизонта покрылось белесыми росчерками пенных гребней. Ветер срывал их, и мелкие брызги долетали даже сюда, на шлюпочную палубу.
– Ты плавать-то умеешь?
Сидящего напротив снова начало тошнить: похмелье – страшная штука, а ещё когда укачивает…
– Да ты белый весь! Может, пивка попросить?
Мужчина опасно ощерился:
– Скажу – принесешь!
– Принесу, – кивнул Владимир Александрович. Он и сам бы сейчас чего-нибудь выпил.
– Лежать!
Виноградов вздрогнул – женщина, о которой оба на некоторое время забыли, пришла в себя. Открыла глаза, шевельнула разбитыми в кровь губами…
– Лежать, сука! – ствол пистолета с силой вмялся в щеку. Женщина застыла, не отрывая от держащего её человека наполненный ужасом взгляд.
– Слушай, она по-русски не понимает…
– Все она понимает.
В общем-то, действительно – вполне можно было обойтись без переводчика. Ситуация яснее ясного.
– Отпустил бы иностранку? Я же остаюсь.
– Надоело…
В этот момент за спиною майора противно и громко завыла лебедка. Затянувшийся металлический звук в конце концов заставил Владимира Александровича нервно передернуть плечами:
– Вот и дождались.
Теперь будь что будет, а от него уже практически ничего не зависело.
Кто-то хрипло откашлялся в мегафон:
– Все готово! Номер два-одиннадцать, правый борт…
– Слышал? Как обещали.
– Ну, падлы, смотрите! Если что-то не так…
– Что ты все обзываешься… – Виноградов медленно, стараясь не делать резких движений, встал и потянулся. От долгого и почти неподвижного сидения ныла спина, ноги казались облитыми чем-то тяжелым и вязким. – Ну?
– Иди вперед.
Владимир Александрович закончил массировать шею и направился к трапу. В принципе, последовательность действий каждого была согласована давным-давно… ещё ночью.
– Осторожней, ступеньки скользкие.
– О себе подумай!
Не было нужды оборачиваться, чтобы представить: вот тот, кто сзади, перехватывает поудобнее судорожно напрягшееся женское тело… встает… не убирая оружия и прикрываясь полуживым от кошмара щитом делает первый шаг…
– Я о себе и забочусь. А то ещё пальнешь случайно! – Виноградов ответил, чтобы только заполнить пространство вокруг привычными звуками. – Я не быстро иду?
– Двигай… – голос был напряженный, одышливый, но без намека на истерику.
Трап показался довольно крутым – многочисленные заклепки, грязно-салатная краска… Ладонь то и дело проскальзывала по влажному дереву поручней. Закончив подьем, Владимир Александрович помешкал, пытаясь не наступить на пятно под ногами: как раз на этом месте получил свои две пули маленький рыжий боец со смешной фамилией.
