Укачивание поручили ветру, а когда его не было, заботу брала на себя Прунильда. Как всякую кошку, её привлекали все движущиеся предметы, и она могла часами просиживать на ветке, подталкивая лапой то одну, то другую люльку, когда они оказывались у неё под носом.
Синьор Беккарис Брулло принял новость безо всякого энтузиазма. Он вообще не любил детей, а новорождённые и подавно действовали ему на нервы. К тому же с ним снова не посоветовались как с совладельцем. Теперь он хотел созвать ассамблею и голосовать против. Пока же так шумел и возмущался, что Бьянка вышла из себя и пригрозила послать его вдогонку за стаей аистов, если он немедленно не прекратит.
Воспользовавшись затишьем, подруги решили устроить большой праздник, чтобы, если можно так выразиться, вывести малышей в свет.
Пригласить намечалось друзей, близких, бабушек, тёть и дядь. Конечно, тут снова возникала проблема, как препроводить их на дерево, чтобы они не узнали дорогу.
— Насчёт этого не беспокойся, — сказала Бьянке Аглая. — В прошлом году я закончила курсы магии и волшебства и теперь умею показывать уйму всяких фокусов. А кроме того, я могу гипнотизировать людей.
— Молодец! — воскликнула Бьянка. — Тогда давай пригласим гостей в дом твоей бабушки. Потом мы их усыпим и перенесём на дерево, так что они ничего не заметят.
Сказано — сделано. Приглашения были разосланы в лучшем виде, и в назначенный час двадцать человек гостей собрались в гостиной у Аглаиной бабушки. Среди них присутствовали восемь взрослых, одиннадцать детей и один двухлетний малыш. И все тут же начали упрашивать:
— Аглая, Аглая, давай! Покажи нам какое-нибудь волшебство!
Аглая надела на голову цилиндр, из тех, в которых обычно выступают фокусники, вызвала свою бабушку и пригласила её к столику с разложенными на нём магическими принадлежностями. Потом она велела ей лечь в деревянный ящик, так, чтобы торчали только голова и ноги, и принялась перепиливать её пополам.
— Ой! Ой! — начала жаловаться бабушка.
— Ты не забыла: надо, чтобы ноги у неё были согнуты в коленках, а из ящика торчали искусственные?! — прошипела ей на ухо Бьянка.
— Боюсь, что да, — отвечала Аглая, тоже шёпотом, чтобы никто не услышал.
— Значит, ты пилишь её по-настоящему, — сказала Бьянка.
— А это очень плохо? — спросила Аглая. — Ведь она такая толстая… Что страшного, если я помогу ей избавиться от лишнего веса?
— Глупая, ведь ты же пилишь её не вдоль, а поперёк, — прошипела Бьянка. — Так вместо одной похудевшей бабушки у тебя получатся две такие же толстые бабушкины половинки.
— Ой, ой! — воскликнула Аглая, которая не знала, что теперь делать, потому что ей не хотелось выдавать публике свои профессиональные секреты.
— Ой, ой! — стонала бабушка, у которой от звука приближающейся пилы по животу уже бегали мурашки.
К счастью, Бьянке пришла в голову идея.
— Пора гипнотизировать зрителей, — подсказала она, и почти в тот же момент Аглая начала выговаривать монотонным и внушительным голосом:
— Почтеннейшая публика, вы все хотите спать, очень хотите, ужасно хотите спать…
И вы даже не поверите, но через две-три минуты все гости у неё храпели как миленькие.
Теперь уже ничего не стоило проводить их на дерево. Проснувшись, они поначалу крайне удивились, но потом стали восхищаться домом, ели, пили, танцевали, играли в игры — одним словом, веселились как могли.
К вечеру встал вопрос об освещении. Ведь у подруг не было электрического ската в ванне, как у синьора Беккариса Брулло.
(Кстати, куда он между тем подевался? Почему не протестовал против несогласованного праздника? Не иначе как затевал какую-нибудь очередную выходку…)
К счастью, на дереве жили светлячки, которых любезно попросили расположиться гирляндами вокруг дома. Иллюминация получилась прекрасная: всё вокруг стало сразу таинственным и волшебным. Но главный успех светлячков был ещё впереди — когда они расположились в волосах и вокруг шеи Аглаи, подарив ей диадему и ожерелье из сверкающих бриллиантов, которые вдобавок находились в постоянном движении.
Праздник был в самом разгаре, когда Бьянка вдруг воскликнула:
— Какая же я рассеянная! Ведь мы пригласили вас, чтобы отметить удивительное событие… Два часа уже веселимся и никак не вспомним о главном.
— Неужели! Это должно быть что-то интересное. Какое такое событие? — заинтересовались приглашённые.
Тогда Доротея, которая до того момента пыталась успокоить детей, облизывая и укачивая их не без помощи Прунильды, предстала перед гостями, держа Пуриф за шиворот, как если бы та была её собственным щенком. Она положила малышку к ногам Аглаи и пошла обратно за Гильдебрандом. Прунильда с удовольствием предложила бы тут и свою помощь, но она была всего-навсего кошкой и, конечно, не справилась бы с карапузом, весившим вдвое больше, чем она сама.
Поэтому Доротея выходила в общей сложности четыре раза, а Прунильда довольствовалась тем, что следовала за ней туда и обратно с чрезвычайно важным видом.
Все гости принялись поздравлять обеих подруг, мол, какие замечательные у них малыши и как они похожи на кого-то из родственников.
«Хотя никто из нас понятия не имеет, кому приходятся родственниками эти четверо сосунков! — думала Аглая. — Странные всё-таки люди!»
Бьянка раздавала конфеты в золотых и серебряных обёртках, все обнимались и поздравляли друг друга, как будто наступил Новый год. Кто-то даже всплакнул от избытка чувств. Только бабушка Аглаи, обидевшись, что внучка хотела распилить её пополам, заявила:
— В жизни своей не видала таких отвратительно грязных младенцев!
— Тебе бы только критиковать, — ответила ей Аглая. — Смотри, будь осторожней в высказываниях, а то Доротея может и обидеться.
Бьянка уже собралась вмешаться, чтобы восстановить мир, но тут откуда-то сверху раздался ужасающий грохот.
Глава 8 ПРЕДСКАЗАНИЕ СОВЛАДЕЛЬЦА
В это время бабушка Аглаи сосала золотую конфету. Услышав грохот, она так сильно подавилась, что пришлось подвесить её к ветке вниз головой и хлопать по спине, чтобы конфета выскочила обратно.
Аглая побежала за ружьём. Бьянка в панике схватилась за голову:
— Синьор Беккарис Брулло! Лёгок на помине! Я так и знала, что он ещё себя покажет!
Это и в самом деле был совладелец. Смертельно обиженный, что его не пригласили на праздник, он приступил к возмездию, обрушивая сверху каскады старых консервных банок и горланя какую-то жуткую трактирную песню, полную нехороших выражений.
