— Уфф!
— Изрядное «уфф». У нас это называется «структурирование». Несколько с риском вложенных миллионов могут неплохо окупиться.
— И принести целое состояние, — вставил Рэнкин.
— Либо послать к черту весь мой лаж. В приведенном примере со мной все в порядке, но если я продаю опционы и обязана предоставить своему торговому партнеру их товарное покрытие, то в случае ошибки я потеряю последнюю рубашку. Наш этаж прямо-таки засыпан пеплом трейдеров, которые дотла сгорели в торговле опционами.
— Но ведь риски можно застраховать, разве нет? — поинтересовался Кейт.
— Безусловно. Так обычно и поступают, но иногда трейдер хочет принять и взаимоисключающее предложение, а тут уже никакой страховки быть не может. Именно это случилось с Бэррингсом после сделки Ника Лизэна с японской компанией «Никкей».
Восторженный пыл Кейта несколько спал.
— О каких объемах торгов ты готова вести речь? — внезапно спросил Уоллес.
— О максимальных, лишь бы цена осталась неизменной, — спокойно ответила Хелен. — Ведь свободные капиталы у нас есть, не правда ли?
— Пока. Если только всемогущая Замаро не решила скупить золотой запас США.
Все улыбнулись. Заха Замаро, руководитель отдела трейдеров, иранская принцесса с гроздью многозначительных титулов — диплом с отличием об окончании Гарварда, магистр гуманитарных наук, мастер управления бизнесом, — была известна унаследованным от своих предков, Великих Моголов, деспотизмом, страстностью и удивительным очарованием. Единственная на всем этаже личность, чей склад ума мог бы соревноваться с мозгами Уоллеса. Хью она, как, собственно, и большинство других сотрудников, приводила в благоговейный ужас.
— Этого тоже нельзя исключать, — заметила Хелен.
— А что думаешь ты, Энди?
Каждый день Хелен и Рэнкин сообщали Уоллесу о том, что они планировали покупать и продавать. В последнее время Энди, казалось, начал терять интерес к работе. Причину этого Хелен видела в череде неудачных сделок, заключенных им с начала года. Основательно погорев на фьючерсных контрактах с «Топиксом», он за три недели потерял два миллиона. Сейчас Рэнкин не мог отделаться от колебаний. В конкурентной борьбе партнеры по бизнесу расценивают неуверенность так же, как собака воспринимает исходящие от человека флюиды страха: они просто разрывают слабого на части. В свои тридцать шесть лет Энди был уже слишком стар для нескончаемого поединка. Трудно найти опытного трейдера, не растерявшего после тридцати бойцовских качеств. Им приходится нелегко: к тридцати годам они выглядят на все сорок; многие потом куда-то пропадают, как бы растворяясь в море цифр. Куда они уходят, Хелен не знала. Наиболее удачливые умудрялись подняться на ступеньку выше, стать менеджерами, другие просто сгорали. Счастливчики выходили на пенсию и перебирались жить за город, подальше от этого молоха. Временами Хелен задумывалась: что ждет Уоллеса? В работе его привлекали не деньги — четырнадцать проведенных на рынке лет принесли ему не меньше восьми миллионов. Работа давно стала для Хью наркотиком.
Рэнкин нервно крутил в пальцах ручку.
— У меня есть кое-какие соображения по двум сделкам, их нужно будет еще уточнить. Можно попробовать что-нибудь с ИЦКОБ.
ИЦКОБ был индексом цен корейской биржи — совершенно непредсказуемым сектором рынка, где сложили свои головы многие трейдеры.
— Что именно?
— Пока рано об этом.
— С кем уточнять? — Уоллес поднялся. — Эти хищники скажут тебе только одно: гони монету — или умри. Если сейчас у тебя ничего нет, ты — труп.
— А сам-то ты, Хью, живой еще? — поддела его Хелен. — Когда твои мозги выдадут нам светлую идею?
Уоллес направился в свой кабинет, подняв над головой руку с оттопыренным средним пальцем.
— Это все, чему тебя научили в школе? — бросила ему вслед Хелен.
— Смотри, когда-нибудь ты зайдешь слишком далеко, — негромко заметил Энди.
— Когда? Какое преступление должна совершить здесь женщина, чтобы ее выставили за дверь?
Рэнкин поднял на нее недоуменный взгляд. Между собой они с Уоллесом прозвали Хелен «парикмахершей». На этаже она пользовалась репутацией трейдера, умевшего мастерски избавиться от товара, цена на который вот-вот рухнет. Сейчас складывалось впечатление, что таким товаром стала для Хелен ее работа. На мгновение Энди ощутил панику, замешанную на изрядной порции зависти. Независимость Хелен делала ее абсолютно свободной. Энди же находился в капкане: работа, семья… Он перевел глаза на Кейта.
— Эй, Пол, принеси, пожалуйста, капуччино и сандвич с беконом. Держи пятерку.
Кейт без слов принял банкноту в пять фунтов. Проведя на этаже полгода, он привык к тому, что трейдеры относились к нему как к мальчику.
— Прихватить что-нибудь и тебе, Хел?
— Нет, Пол, спасибо.
Обратившись к компьютерам, Хелен напряженно всматривалась в столбцы цифр, пытаясь найти нечто необычное, какую-нибудь зацепку, которая могла бы начать расти, увеличиваться в размерах, позволила бы купить себя, затем продать и принести профит. Характер Хелен всегда толкал ее против течения. Наперекор всем законам рынка она совершала гигантские сделки, которые приносили Голдстайну миллионы либо — значительно реже — уносили их. Хелен днями просиживала перед мониторами и ждала, вживалась в рынок, покупала — чтобы за мгновения до критического момента сбросить купленное. Временами сигналом служил всего лишь слух, временами — намек на возможную помощь какой-нибудь банановой республике, временами — далекая война. Но сегодня, оставаясь до обыденности правильными, цифры беззвучно смеялись над ней.
Упомянутые в разговоре с Уоллесом варианты являлись лишь умозрительными спекуляциями. Одна вещь на этаже считалась табу: фраза «я не знаю». Трейдер знал всегда, он не имел права на неуверенность, перед глазами его постоянно была перспектива. Колебания — удел неудачников, двусмысленности простительны лишь школьным учителям.
Ей вспомнились Родди, Роз и вчерашняя болтовня за ужином. Уж они-то наверняка еще сладко спят.
На телефонной панели вспыхнула красная точка. Нацепив наушники, Хелен негромко произнесла в крошечный микрофон:
— Да, Берни?
— Кто это такой: большой, толстый и голодный?
— Берни Гринспэн в восемь утра.
— Один — ноль в твою пользу. Здорово занята?
— Не очень. А ты?
— То же самое. Все еще намерена выступить в роли Голдфингера[8]?
— Сейчас меня больше привлекает сеанс массажа, Берн.
Трейдеры давно уже общались на некоем условном языке. «Сеанс массажа» означал нефть. Хелен представила массажистку, растирающую ее тело густой черной жижей с шельфа Северного моря.
