Вот теперь Катрин едва сдерживала слезы. Да, хорошенький у нее будет отпуск! Страх стиснул ей горло. Если машина не найдется, Рихард жестоко ей отомстит, это точно, и будет совершенно прав. Как она могла оказаться такой идиоткой, чтобы смыться на его машине?
Теперь она горько сожалела о том, что натворила. Но для раскаяния было слишком поздно. Что случилось, то случилось. Ничего не поделаешь.
Полиция размещалась в высоком старинном доме с облупившейся штукатуркой. Катрин вылезла из такси, расплатившись с шофером, вошла в здание и после некоторого блуждания по коридорам и бесконечных расспросов нашла наконец нужный кабинет. Небольшая табличка на письменном столе полицейского чиновника подсказала ей, что его зовут Пабло Лопес. Он был маленьким, приземистым, с печально обвисшими черными усами. Во рту он держал зубочистку, которую передвигал из стороны в сторону, когда разговаривал. К счастью, он понимал по-немецки и довольно сносно говорил. Катрин объяснила ему, что произошло.
Пабло абсолютно невозмутимо выслушал ее сообщение. Разумеется, она не сказала, каким образом оказалась за рулем «порше». Этого полицейский чиновник наверняка бы не понял.
— Это был автомобиль одного друга. Я его одолжила, — добавила она. — Вот ключ от машины. Документы лежали в бардачке.
Пабло Лопес уставился на ключ, с которого на позолоченной цепочке свисал маленький круглый фирменный значок «порше».
— Тогда составим протокол, — предложил он наконец и вставил бланк в пишущую машинку. Он все делал обстоятельно и совершенно спокойно, а Катрин тем временем нервничала все сильнее.
— Но вы должны хоть что-то предпринять, — воскликнула она. — Мой друг убьет меня, если я не верну ему машину.
Сеньор Лопес посмотрел на нее глубоко посаженными глазами и сдвинул зубочистку в другой угол рта.
— Так быстро не убить, — возразил он. — Возможно, машина найдется.
— Вы должны немедленно послать своих людей.
— Имя? — безмятежно осведомился он. — Адрес в Пальме, адрес в Германии.
Она дала ему все сведения, а также номер автомобиля и его описание. Пабло Лопес печатал двумя пальцами. Печатал очень хладнокровно, как будто его ничто на свете не могло вывести из себя. Катрин постепенно приходила в отчаяние.
Вновь вернулся страх. Ей стало по-настоящему плохо. Какое счастье, что здесь разрешалось курить. Прошла целая вечность, пока Пабло Лопес изготовил протокол, который Катрин должна была подписать.
— И что теперь? — спросила она.
— Теперь будем ждать, — ответил полицейский чиновник. Он откинулся на спинку стула и оглядел Катрин. — Мы займемся этим делом, сеньорита Рихтер. И как только автомобиль будет найден, мы вам сообщим.
Катрин хотелось зарыдать в голос.
— Это все?
— Да, сеньорита.
Ей ничего другого не оставалось, как попрощаться и уйти. Колени по-прежнему были ватными, ее подташнивало. А сегодня вечером в Пальму вернется Рихард Вегнер… Ей могло помочь только чудо!
Катрин поплелась к ближайшей стоянке такси, находившейся совсем рядом, и сказала водителю, что ей нужно в Порталс-Нус. Потом она села, и машина тронулась. Катрин мрачно смотрела в окно, повторяя себе, что это будет не отпуск, а катастрофа. Но она сама заварила эту кашу. Теперь самой придется и расхлебывать.
4
Дом был построен на скале и стоял прямо над романтичной спокойной бухтой с частным пляжем. Сверху открывался чудесный вид на море, залитое солнцем. Перед домом росли высокие стройные пальмы, белые и фиолетовые олеандры и пурпурно-красный гибискус. На Катрин, расплатившуюся с водителем и вышедшую из такси, все это произвело сильное впечатление.
Всю дорогу она размышляла о том, как ей преподнести свою историю Клаудии. Придется сказать правду, это не вызывало сомнения, и Клаудиа придет в ужас. Катрин должна признаться во всем именно своей подруге, всегда такой правильной и порядочной, никогда не позволявшей себе никаких вольностей. От одной этой мысли Катрин становилось нехорошо.
Но раз она явилась без своей машины и даже без чемодана, подруга неизбежно начнет задавать вопросы. Ни отговорки, ни уловки здесь не пройдут. Она вынуждена будет объяснить, что произошло.
Входная дверь в белый дом распахнулась, и появилась Клаудиа. Ее черные волосы были по-прежнему коротко пострижены, и она осталась такой же стройной, как в школьные годы. Сейчас она бежала вниз по ступенькам к Катрин. Та бросилась ей на шею.
— Господи, до чего я рада, что ты тут, — воскликнула Клаудиа. — Не могла дождаться твоего приезда! — Она посмотрела вслед отъезжающему такси. — Почему ты приехала на такси? Где твоя машина, вещи?
Катрин невесело усмехнулась.
— Это длинная история. Лучше я расскажу ее тебе в доме.
— Что-то случилось, Катрин? Тебя ограбили?
— Нет, все не так страшно, — ответила она. — Не смотри на меня так встревоженно. Впрочем… — добавила она, не договорив.
Клаудиа, смеясь, повела подругу в дом.
— Ты же знаешь, какая я, — сказала она. — Но, выйдя замуж, я стала немного лучше.
— Вероятно, все дело в активном гормональном обмене, — несколько фамильярно заметила Катрин, и Клаудиа легонько вздохнула, открывая дверь в гостиную.
— Ты тоже не изменилась, — констатировала она. — Как и прежде, называешь вещи своими именами. Это может совершенно сбить с толку людей, которые тебя не знают.
Катрин осмотрелась в помещении, где царил приятный сумрак. Опущенные жалюзи не впускали сюда раскаленное пекло летнего дня. Гостиная была обставлена дорого и со вкусом. Много темного дерева, белый кожаный гарнитур мягкой мебели, пол выложен черными и белыми мраморными плитками. Вдоль ряда высоких окон живописно расставлены декоративные растения.
— Садись, — попросила Клаудиа, — и рассказывай. Но сначала я принесу нам охлажденный сок. Или ты хочешь чего-то другого?
— О нет, пожалуйста, не нужно, — отказалась Катрин. — Мне надо сохранить трезвую голову.
Клаудиа удивленно посмотрела на подругу, но потом вышла и сразу вернулась с подносом, на котором стояли кувшин и два стакана. Она наполнила стаканы и протянула один Катрин, усевшейся в белое кожаное кресло. Клаудиа заняла место напротив подруги.
— Ты хорошо выглядишь, Катрин, — начала она. — Боже, я ужасно рада, что ты здесь!
На лице Катрин вновь появилась та же невеселая усмешка.
— Боюсь, что не смогу здесь долго оставаться, — пробормотала она.
Улыбка Клаудии погасла.
— Что это значит, Катрин? Ты же собиралась провести здесь свой отпуск, целых три недели.
Катрин явно занервничала.
— Мне надо спрятаться, Клаудиа.
Клаудиа округлила глаза.
