С облегчением Чармиэн опустилась в мягкое кресло. Теперь она заметила, что хозяйка красива: правильный овал лица, глубокие серые глаза и волосы почти того же оттенка, что и у нее самой. Стройная фигура подчеркнута превосходно сшитым темно-синим шелковым костюмом очень простого фасона; на шее и в ушах драгоценности, на изящных руках несколько колец.
— После показа мы ужинали с друзьями, — сообщила мадам Себастьен, — и заболтались допоздна, как в прежние времена. Хотите выпить? — Предложив Чармиэн шерри и сандвич, она извинилась, что должна ненадолго ее оставить. — Мне надо пойти взглянуть на нашего сына и наследника, у него прекрасная няня, и он еще слишком мал, чтоб узнавать маму, но я всегда стараюсь зайти к нему перед сном, чтобы убедиться, что все в порядке.
— Ну разумеется, — улыбнулась Чармиэн, и хозяйка удалилась. Девушка задумчиво потягивала шерри. Может ли она, смеет ли воспользоваться уникальным случаем и попросить Леона о работе? Стоит ли рассказать ему о не вероятных событиях сегодняшнего вечера?
Хозяин вошел, обвел комнату ищущим взглядом. Девушка поняла, что он удивлен отсутствием жены.
— Мадам пошла взглянуть на ребенка, — пояснила она.
— А, да, будущий кутюрье, — улыбнулся он. — Мы его любим до безумия.
Он стал с любопытством рассматривать гостью. Она смутилась под его взглядом. Как и Алекс, он был красивый мужчина, но в ином роде. Он был ниже ростом, изящнее с удивительно гладкими, как черный шелк, волосами. Цвет лица был оливково-смуглый, а глаза бархатистые, живые.
— Итак, мадемуазель, я жажду услышать, как мое лучшее творение оказалось ночью на мосту. И как там, кстати, оказались вы?
— Первое, что я хочу вам сообщить, — я не собиралась прыгать с моста, и вашему платью ничто не грозило, — улыбнулась она.
Вернулась мадам, и Чармиэн рассказала все, включая душещипательную историю с Жерменой, но опустив всякие упоминания о Хельге Петерсен.
— Понимаю, что звучит это совершенно невероятно, — заключила она, — но, однако же, все это правда.
— Ну, на Алекса это похоже, — сухо резюмировал Леон, — он обожает делать глупости.
— Так вы его знаете? — спросила Чармиэн с надеждой.
— Можно и так сказать. Заказы Александроса Димитриу для сестры и… э… некоторых его приятельниц существенно поддерживают финансовые дела салона; я бы никому иному не позволил обходиться с моими коллекционными вещами столь бесцеремонно. Сегодня, когда явилась мадам Дюваль с его дикими требованиями, я готов был возмутиться, но он всегда щедро платит за свои прихоти.
— Кто он по национальности? — поинтересовалась Чармиэн. Этот Александрос Димитриу, видно, тот еще тип.
— Грек, и, как все греки, непредсказуем. Беда в том, что у него слишком много денег, и он может себе позволить любые прихоти. У его отца была судоходная компания, и он оставил хорошее наследство, над разбазариванием которого трудится Алекс. У него остров в Эгейском море, и его последняя затея выстроить там роскошный отель.
— Из которого он станет извлекать новую прибыль, — прокомментировала его мадам Себастьен. — Алекс вовсе не дурак. Я думаю, у Альтеи опять неприятности. Он покупает ей новую дюжину платьев после каждой ссоры.
— А они ссорятся? — удивилась Чармиэн. — У меня сложилось впечатление, что она ему скорее подчиняется. Должно быть, отважная девушка эта Альтея, если противоречит своему грозному братцу.
— В конце концов ей приходится подчиняться, но иногда она протестует, — сухо бросила мадам Себастьен. — Если они похожи, она, наверное, очень красива, — мечтательно обронила Чармиэн, вспомнив, как впервые увидела Алекса выходящим из машины.
Женщины понимающе переглянулись.
— У них вообще красивая семья, — заметила мадам Себастьен, — своего рода наследники настоящих древних греков, славившихся своей красотой.
— Ну ладно, Рене, — вмешался Леон, — мы говорим не о семействе Димитриу, а об этой юной леди. Насколько я понял, вы хотите завтра вернуться домой, а Жермена Пуляр конфисковала ваши вещи? Тут я могу помочь — утром первым делом пошлю за ними.
Чармиэн поблагодарила, но без особого пыла. Она не хотела обратно в Англию, да и поражением Жермены хотелось насладиться. Наблюдавшая за ней Рене, спросила:
— Вам не хочется возвращаться домой?
— Мне нравится Париж, — покачала головой Чармиэн, — я очень старалась найти здесь работу, но никто меня не взял.
Леон поинтересовался, какого рода работа у нее была дома, и она рассказала про галантерейную секцию, без всяких прикрас и кокетства. Нервничая во время разговора, она теребила свою одежду.
— Перестаньте! — резко крикнул Леон, и она в изумлении уставилась на него:
— Ч-что?
— Перестаньте дергать платье!
— Ну что ты, Леон, в самом деле, — заступилась за нее Рене, — простите его, милая он относится к своим созданиям как мать к детям Слава Богу, что он не видит как обращаются с его моделями клиенты, — не то у него был: бы инфаркт! Ничего не поделаешь теперь «Грёза» принадлежит Чармиэн!
Чармиэн запротестовала, заявив, что намерена вернуть платье перед отъездом.
— Но почему, мадемуазель? — нахмурился Леон. — Оно вам не нравится?
— Оно изумительно, но я не могу носить его. Оно слишком дорогое.
— Разумеется, вы должны его носить, — вскричала Рене, — Алекс же подарил вам его? А для него это не такие уж большие деньги. И потом, Леон теперь не сможет его продать — и что же с ним делать?
— Я думала, его можно отправить мисс Димитриу.
— После того как Алекс его вам подарил, она не станет его носить, — возразил Леон. — Да и Алекс ей не позволит. Оно бы ему напоминало о прошедшем. Он его даровал вам, милая моя, как последнее прости.
Последнее сразило Чармиэн своей прямотой — значит ее связь с Александросом Димитриу была окончательно оборвана. Она тихо сидела, сложив руки, не в силах двинуться с места и даже дотронуться до драгоценного творения Леона. Рене посматривала на нее с сочувствием, догадываясь, в чем тут дело. Затем она вернулась к прежней теме:
— А какую работу вы искали в Париже?
— Работу в доме моделей, — ответила Чармиэн прямо.
— Вы это придумали, когда встретили нас этой ночью, да? — с подозрением спросил Леон, нахмурившись.
— Нет, нет! Я этого хотела всегда. Я обращалась в ваш салон, но мне сказали, что вакансий нет.
— Вы, видимо, искали работу манекенщицы? — сурово спросил Леон. Он знал как никто другой сколько юных созданий стремятся стать моделями, не имея ни малейшего представления об их реальной жизни.
Чармиэн отвечала ему вполне искренне:
— Признаюсь, что желание стать манекенщицей у меня есть, но я не такая уж дура, чтобы не понимать, что это совсем нелегко. Да я полы мыть готова в доме моделей — лишь бы туда попасть.
