За несколько минут перед этим в кабинет доктора Йохансена зашел Берн Мэллори, они обсуждали какой-то диагноз.
Фелисити закончила отчет, который печатала, и оставила их наедине, но не успела она пройти и нескольких шагов по коридору, как услышала быстрые шаги Берна Мэллори у себя за спиной.
— Мисс Хилтон! Не хотите ли провести часть вашего свободного времени со мной?
Его предложение застало ее врасплох, и она заколебалась. Мэллори усмехнулся:
— Я был в кабинете Хендрика и все слышал, так что вы не сможете отговориться тем, что у вас много работы. Но может быть, вы собирались помыть голову или еще что-нибудь такое?
Его насмешливые замечания дали ей время собраться с мыслями.
— Я скорее думала о Треворе, — сказала Фелисити. — Он обычно сам никуда не ходит, если я не могу его сопровождать.
Мэллори посмотрел на нее, приподняв брови, что, видимо, означало недоверие к какому-либо из ее утверждений.
— Ваш брат будет прекрасно и очень удобно устроен до конца дня. Он у меня в клинике, он там может слушать музыку, если ему захочется, или болтать с хорошенькой медсестрой. — Так как она все еще ничего не отвечала, Мэллори продолжал: — Если у вас нет возражений против моего общества, я хотел бы поговорить с вами… по поводу вашего брата.
Фелисити улыбнулась. Он действовал нечестно, зная заранее, что, когда речь идет о Треворе, она не сможет ему отказать.
— Да, конечно, я согласна. С удовольствием.
Тут его лицо озарилось улыбкой.
— Даю вам пятнадцать минут, не больше. Буду ждать у центрального входа.
Когда он ушел, Фелисити подумала, что не слишком сильно сопротивлялась. Потом ее осенило, что оказывать сопротивление Берну Мэллори означало бы провоцировать его на применение силы. Несомненно, с этого начинали многие другие девушки, а потом оказывалось, что они жадно ждут его приглашения. Она не станет попадать в эту ловушку. Нет, гораздо лучше установить с ним приятельские отношения, так, словно он седовласый старик, просто врач, который лечит Тревора.
Когда она торопилась к своей вилле, ей стало смешно от самой мысли, что Берна можно представить добродушным седовласым джентльменом. Конечно, со временем и он может поседеть, но добродушным ему не быть никогда.
Она уже собиралась переодеться во что-нибудь менее официальное, но передумала, чтобы у Берна не создалось впечатления, что она оделась специально ради него.
Когда Фелисити подошла к центральному входу, он уже ждал ее на верхней ступеньке и быстро спустился, увидев ее.
— Так вы не передумали? — спросил он.
— Нет, с какой стати?
Они пошли к его машине, и когда Фелисити села в нее, из-за угла главного корпуса клиники показался Ноэль Беннет.
— Здравствуй, Фелисити! — крикнул он на ходу, но не стал дожидаться ответного приветствия.
Берн повел машину по неровной дороге в сторону бухты, потом остановился.
— Мы можем покататься на моей яхте, поехать на Люпу или Рондинэ, если захотим.
Наверное, у нее на лице отразилось крайнее удивление.
— В чем дело? — сурово спросил он. — О чем вы подумали? «Только окажусь на борту яхты — и все, я у него в руках»?
Фелисити вышла из машины.
— Да нет. Я просто подумала, как был бы рад Тревор покататься на вашей яхте. Он только и делает, что говорит об этом. Думаю, он будет злиться, когда узнает, что я его обскакала и уехала первой.
— Ну, у него еще будет такой шанс. — В глазах у Мэллори мелькнула насмешка. — Только если он не захочет сам управлять яхтой, чтобы врезаться в скалу или еще во что-нибудь.
Яхта плавно покачивалась на волнах возле ступеней причала, и Берн крепко схватился за корму, чтобы девушка могла спокойно подняться на борт. Она увидела, что яхта называлась «Ла Перла».
— Жемчужина? — спросила Фелисити, когда они отплыли от берега.
— Да, — кивнул Мэллори. — Но ее уже несколько раз переименовывали.
— И вы тоже назвали ее по-своему?
— До того, как я ее купил, она называлась «Бернардина», но я считаю, это неверно — называть яхту именем чужой возлюбленной. Это все равно что вытатуировать на груди не то имя.
Фелисити засмеялась.
— Все равно кому-то приходится каждый раз закрашивать старое название и выводить новое. На борту, я имею в виду, а не на груди. — И она снова расхохоталась.
Берн посмотрел на нее особенно пристально.
— Знаете, могу поклясться, что я сейчас впервые за все время услышал ваш смех, мисс Важность. То есть, я хочу сказать, настоящий смех. Вам следует почаще смеяться. Вам это очень к лицу.
— Ах, смех всем к лицу — если есть над чем смеяться, — негромко возразила Фелисити.
— А вам? Вы не очень счастливы? Вы это хотите сказать?
В памяти у Фелисити сразу всплыло лицо Филиппа, когда он распрощался с ней навсегда.
— Ну, не больше и не меньше, чем остальные.
— Расскажите о ваших родителях — если только вас это не очень огорчит.
— Нет, теперь уже нет. Я думаю, вам уже известны основные факты. Мои родители погибли во время схода горных лавин в Австрии. Это случилось шесть лет назад, когда мне было восемнадцать, а Тревору всего двенадцать.
— И кто о вас заботился?
— Никто. Тревор был в школе-интернате, на каникулы он иногда ездил в гости к другим мальчикам, иногда проводил их в школе. Я тогда только что окончила курсы секретарей и стала устраиваться на разные временные должности, чтобы набраться опыта. Потом нашла постоянную работу.
— Но ведь у вас должны были остаться какие-то родственники. Почему же они не взяли вас к себе?
Фелисити негромко рассмеялась.
— У нас есть дядя и тетя с целым выводком детей. Они живут на ферме на севере Шотландии. Трудно себе представить, чтобы они нарушили мирное течение своей жизни ради бойкого подвижного школьника и не очень умной молоденькой девицы, которая только начинает самостоятельно зарабатывать на жизнь.
— Значит, вы пошли трудным путем и предпочли независимость?
— Ну, можно и так сказать, — согласилась она. — У нас остался дом в Норвуде, довольно большой и старый, и так как аренда почти закончилась, адвокаты посоветовали мне его продать. То есть его надо было либо продавать, либо делать там ремонт и сдавать внаем. А я как-то не могу представить себя в роли квартирной хозяйки.
— А почему нет? — усмехнулся Мэллори. — Хотя, мне кажется, из вас вышла бы неважная хозяйка.
— Почему же?
— Вы слишком мягкая, слишком щедрая. Жильцы немедленно сели бы вам на шею.
— Вот и нет. Я была бы с ними очень строгой, — запротестовала Фелисити, затем, не выдержав, рассмеялась. — Ну, может, и не была бы. Мне бы хотелось, чтобы им было хорошо и уютно.
