– Майкл сказал мне, что его родители были идеальной парой и не собирались разводиться.
– Ты говорила с Майклом даже об этом? – ужаснулась мать. – Так какие доказательства ты знаешь?
– Как бы это сказать… Помнишь, мама, ты рассказывала, что однажды почувствовала, что тетя Пенни не вернется из отпуска в Калифорнии?
– Как это связано с Хендерсоном? – рассердилась миссис Джонс.
– Пожалуйста, расскажи, что ты тогда почувствовала? – взмолилась Лаура.
– Ох, ну я уже точно и не вспомню… Я как-то проснулась посреди ночи и поняла, что Пенни мертва. Я отчетливо видела во сне обломки ее самолета в Атлантическом океане.
– А что произошло потом? Ее самолет действительно разбился?
– Да, именно в Атлантическом океане. Только на три часа позже моего сна. То есть, когда я видела сон, Пенни была еще жива.
– Могла бы ты предотвратить катастрофу?
– О чем ты говоришь, Лаура! Как? Даже если б у меня было достаточно времени, кто бы поверил какому-то сну? Меня бы в лучшем случае сочли полоумной.
– Нет. Я тебе верю!
Миссис Джонс тревожно посмотрела на дочь:
– Ты хочешь сказать… О господи! Лаура, прошу тебя, не вмешивайся в судьбу других людей. Это не твое дело!
– Спасибо, мама, – глаза дочери блестели. – Ты мне помогла. Я поняла, что мне нужно делать!
– И что же?
– Предотвратить второе убийство.
* * *
Полчаса спустя Лаура уже сидела в Лондонском экспрессе. Родители на нее обиделись, особенно отец, но шестое чувство девушке подсказывало, что нужно спешить, иначе она упустит что-то важное.
Но что?
Лишь когда она вошла в свой дом на Харли-стрит и увидела вновь настенные часы в холле, она поняла, почему так спешит. Сломанные часы пробили полночь…
Как только она открыла дверь в свою квартиру, поневоле зажмурилась: в гостиной снова было голубоватое свечение. Миссис Хендерсон стояла перед зеркалом и, казалось, любовалась своим отражением. Лаура перевела взгляд на зеркало – отражения не было!
– Смотри в зеркало! – прокатился эхом по комнате призрачный голос.
– Скажите мне лучше, кто? Кто желает зла вашему сыну? – с надрывом спросила Лаура.
– Я не вправе отвечать на вопросы, – сказало привидение.
Краем глаза девушка заметила, что в зеркале что-то появляется. Какие-то буквы, которые на мгновение собрались в строчку, а потом рассыпались и растаяли, как дым. «Спроси леди Ирен», – успела прочитать Лаура.
Заколыхались плотные шелковые шторы – легкий ветерок ворвался в комнату, подхватил призрачную фигуру и унес в открытую форточку.
Лаура подбежала к окну. Ночная улица была уныла и пуста. Лишь, прислонившись к фонарному столбу, вновь стоял сутулый мужчина. Лауре стало страшно.
* * *
В воскресенье она вновь решила навестить Майкла. Но дом у Риджентс-парка, казалось, пустовал. Сколько Лаура ни звонила и ни стучала, никто не открыл.
Она обошла гараж и направилась в сад. Он выглядел плачевно. «Не понимаю, как Майкл мог так запустить дом, – подумала Лаура. – Можно злиться на людей и мир, но это не причина забросить дом!»
Дверь в правый флигель от ветра качалась и страшно хлопала. Она висела на одной петле. Девушка отворила ее и вошла в темноту. Сердце ее колотилось как бешеное. Она прошла сквозь склад и через коридор, уставленный книжными шкафами, вышла в холл. Лаура обомлела: картина, которую она увидела, была точно из ее сна. И вместе с тем совершенно другой. Не было гардины, закрывающей высокое окно. Не висели картины французских импрессионистов, которыми так гордились Хендерсоны. Не осталось ковров на ступенях лестницы. Лишь один ковер лежал на том месте, куда упала Джессика Хендерсон.
– Что ты вынюхиваешь здесь? – раздался грубый голос сзади. – Это частный дом. Проваливай, журналистка!
Лаура, обернувшись, увидела раскрасневшееся лицо Майкла. Он был в пижамных штанах и грязном банном халате. И, похоже, он был пьян.
– Майкл! С тобой все хорошо?
– Ты пришла затем, чтобы справиться о моем здоровье?
– Вообще-то да. Но не только. Я просто хотела тебя увидеть.
– А почему ты пролезла через черный ход? Признайся, на какую газету ты работаешь?
– Майкл, как ты мог такое подумать! – возмутилась девушка. – Я не работаю ни на кого и ни на какую газету. Все, что меня интересует, – это… ты.
– Сын убийцы?
– Нет, человек Майкл Хендерсон, который мне когда-то очень нравился.
– Это все в прошлом, – отмахнулся парень.
– Это может быть и в настоящем, и в будущем, стоит только захотеть.
– Я хочу… – он был уже не так агрессивен. – Только я ненавижу, когда за мной шпионят. Все, кто пролезал в этот дом, были репортерами.
– Уверяю тебя, я никогда в жизни не писала ни для какой газеты.
– А кем ты работаешь?
– Ассистентом врача в одной частной клинике.
Майкл снова ощетинился и попятился:
– Психиатра?
Лаура улыбнулась:
– Нет.
– Дядя Томас говорит, что мне нужно к психиатру. Но я не хочу, иначе меня снова упекут в сумасшедший дом!
Лауру шокировало это признание:
– Почему? Ты болен?
– Я вижу родителей во сне.
– Это не опасно.
– Во снах они все время лежат здесь, – парень показал рукой на ковер на полу. – Я сам постелил этот ковер. Там следы крови мамы…
– До сих пор?
– Пятна не отмываются. Какие только средства я не пробовал, даже кислотой. Кровь все равно проступает вновь. Мистика…
Держась за стену, Майкл сделал несколько робких шагов. При ходьбе он странно волочил ногу. «Где-то я уже это видела», – промелькнула мысль у Лауры. Но вспомнить не успела: Майкл не устоял на ногах и, опираясь на стену, медленно съехал на пол. Его лицо было мертвенно-серым.
Девушка опустилась на корточки рядом с ним:
– Да ты серьезно болен!
Парень слабо улыбнулся.
– Да, здоровым меня не назовешь. Эти приступы головокружения… – он поморщился. Очевидно, в эту самую минуту он испытывал один из приступов. – Дядя Томас приносит мне таблетки от головокружения. Я как раз только что одну выпил.
– От тебя разит алкоголем! Ты пил? – спросила Лаура, считая его учащенный пульс.
– Да. С алкоголем эти таблетки лучше усваиваются. Спирт быстро попадает в кровь, и вместе с ним – лекарство.
