– Нет, но мне уже становится интересно. – С этими словами он закрыл дверь и удалился по коридору, не сказав ни слова на прощанье.
Карлос прошел весь коридор в надежде встретить уборщицу. Но на этаже не было ни души. Он поднялся по лестнице на следующий этаж. Там напротив двери номер пятнадцать стояла тележка уборщицы. Дверь была приоткрыта. Изнутри доносилось громкое жужжание пылесоса.
– Здравствуйте, – крикнул Карлос. – Con permiso?[17]
Пылесос замолк. К двери подошла коренастая женщина с седыми волосами:
– Si?[18]:
Карлосу повезло: женщина оказалась из Эквадора. Это облегчало разговор.
– Я разыскиваю господина Соколова, апартаменты номер двенадцать.
– Он здесь больше не живет.
– А как мне узнать его новый адрес?
Женщина пожала плечами:
– Вы не первый, кто этого добивается.
Карлос театрально вздохнул и, как бы предъявляя упрек незадачливому жильцу, высоко поднял мешок.
– И что мне теперь с этим делать?
– А-а, так вы из химчистки?
– Из химчистки? Я портной! Это костюм, сшитый для него на заказ. – Карлос расстегнул молнию. Внутри обнаружился один из множества сшитых по индивидуальному лекалу костюмов Альмена. Этот был из очень светлого кашемира. Надо признать, что в этом случае при выборе цвета патрон несколько промахнулся. Поэтому так ни разу его и не надел.
– Прикиньте только, больше шести тысяч!
Уборщица стянула с одной руки резиновую перчатку и благоговейно потрогала ткань.
– Una maravilla![19]– вырвалось у нее непроизвольно.
– Кто мне теперь заплатит? – Карлос, казалось, вот-вот расплачется.
Женщина наконец сжалилась:
– У вас есть на чем записать?
Карлос застегнул мешок, аккуратно положил его на пол и извлек из нагрудного кармана блокнот с ручкой.
– Мария Морено, – стала диктовать уборщица, – колумбийка, она тоже здесь работает. Она говорила мне, что Соколов предлагал ей место экономки.
– И что? Она согласилась?
– Не знаю. В любом случае она съехала вслед за ним. Мария Морено, запишите.
– Уже записал. Что еще?
– Колумбийка.
– Да, записал. А еще?
– Больше ничего. Мария Морено. Больше ничего не знаю. Мария Морено, из Колумбии.
Карлос разочарованно вздохнул.
– Вы работаете на фирму недвижимости или уборки?
Женщина насторожилась:
– Что вы имеете в виду?
– В документах о ней должен же быть указан адрес проживания.
Она посмотрела на него так, будто перед ней туго соображающий ребенок. Только сейчас до Карлоса дошло: Мария Морено находится в стране нелегально, как и он сам.
Он поблагодарил уборщицу и ушел.
В почти пустом вагоне электрички ехали трое подростков, расположившись на ступеньках к верхним купе. Они пускали по кругу косяк и ни на что не обращали внимания. Проливной дождь потоками стекал по окнам.
Карлос бережно уложил мешок на багажную полку, сбросил оставленные прежними пассажирами газеты и удобно устроился на сиденье. Продвинуться существенно дальше, чем у патрона, у него тоже не вышло.
10
Клуб «Путумайо» ничем, собственно, клубным себя не выдавал, не считая вывески, на которой яркими буквами в обрамлении орхидей было написано «Путумайо». Прошла неделя, как она появилась над столом для завсегдатаев между плакатами и другими картинками на футбольную тематику, эмблемами клубов, фотографиями постоянных гостей, джаз-ковриками для карточных игр и предложениями блюда дня.
Но каждый четверг она украшала вход в зал старых канониров, небольшое помещение для торжественных мероприятий между общим залом и кегельбаном. Здесь было место встреч колумбийцев.
Хозяин заведения жил в другом месте. Такси остановилось перед угловым зданием, где квартиры выходили окнами на запутанную сеть железнодорожных путей товарной станции. Надпись «У старого канонира» красовалась на светящемся рекламном коробе марки пива, которого уже не производили. Чтобы войти, нужно было преодолеть две ступеньки. Из-за желтой стеклянной перегородки проникал свет.
В зале было совсем немного народа. За столом для завсегдатаев пара мужчин играла в карты, еще за одним столом сидела семейка, которая могла позволить себе поесть не дома. Усталая женщина обедала с тремя детьми подросткового возраста, о чем-то своем смущенно и самозабвенно переговаривалась молодая парочка, четверо парней в тренировочных костюмах пили пиво.
Карлос двинулся прямо через зал, минуя барную стойку, прямиком в коридор. Из одной двери громыхала сальса. Навстречу ему прошла официантка с подносом пустых стаканов. Они еле разошлись в тесном проходе. И вот он уже в клубе «Путумайо».
Нельзя сказать, что клуб не был заполнен, как можно было подумать по громкой музыке. Колумбийцы сидели за длинными столами и наблюдали за несколькими танцующими. Разговаривать можно было только криком. И те из них, кто перекрикивался друг с другом в тот момент, когда в дверях нарисовалась наша контрастная парочка, вдруг умолкли.
Альмен с Карлосом уселись за один из больших столов, кивком поздоровались с окружающими и стали дожидаться момента, когда стихнет грохот и можно будет поговорить. Ждать пришлось долго.
Насколько оглушительной казалась музыка, настолько же грандиозно прозвучала наступившая тишина. Она застала гостей заведения онемевшими перед стаканами. Казалось, они дружно дожидались, когда же опять опустится шумовая кулиса, под покровом которой они смогут вернуться к обсуждению своих дел.
Мужчина, вошедший вслед за ними в сопровождении двух женщин средних лет и расположившийся за тем же столом, только чуть дальше, первым отважился заговорить.
– Я вас здесь раньше не видел, – сказал он Карлосу.
– Да, мы тут первый раз, – ответил тот.
– No me diga! – воскликнул сосед по столу. – Что вы говорите!
– Ну, вы-то здесь определенно не новичок, – заметил Альмен.
– Я-то? – Мужчина ухмыльнулся, обнажив резец в золотой коронке. – Я один из основателей клуба «Путумайо». Восемь лет назад это было. К слову, меня зовут Альфредо.
– Тогда вы наверняка знаете всех колумбийцев в городе, – предположил Карлос.
– Нет, кое с кем я пока не знаком, их, правда, немного – Мужчина, похоже, наслаждался своей популярностью. – Четыреста тридцать два члена. Когда мы начинали, было только шестнадцать. И это за каких-то восемь лет!
