— Вы что, полицейский?
Акцент у нее был английский: образованная продвинутая англичанка, которая не прочь выдать себя за кокни, хотя и не особенно старается — взрывные согласные она проглатывала через раз; нынешние модные молодые люди считают своим долгом освоить этот простонародный выговор.
— Нет, я не полицейский. — Девушка молчала, по-прежнему нависая над столиком и сверля меня недоверчивым взглядом, и я добавил: — С чего вы взяли, что я полицейский?
— Вы глаз с меня не сводили.
— Верно, — согласился я после недолгих раздумий. — Прошу прощения. Я очень устал, поездка выдалась тяжелой, а я еще только на полпути. Я смотрел на вас просто так, без всякой задней мысли.
— О'кей, — не сразу ответила она и так, будто я ее не убедил. — И вы… не работаете в аэропорту?
— Нет, я не работаю в аэропорту.
Она кивнула, вроде бы удовлетворившись ответом. Но, прежде чем удалиться, добавила:
— Между прочим, я не совершаю ничего незаконного. — И опять ее тон был неуверенным, словно она сама толком не знала, правду она говорит или нет.
Я поспешил ее успокоить:
— У меня и в мыслях не было ничего подобного. — А сам пытался разглядеть, что она прячет под курткой. Джинсовая ткань топорщилась, но что под ней скрывалось, я не смог догадаться.
Теперь ей полагалось развернуться и уйти, но что-то ее удерживало. Мне пришло в голову, что, возможно, она устала и не прочь бы присесть.
— Могу я угостить вас кофе? — предложил я.
Девушка немедленно плюхнулась на стул рядом со мной:
— Это было бы здорово. Я с ног валюсь.
— Какой вам?
Она попросила кофе с обезжиренными сливками и капелькой кленового сиропа, и я отправился к стойке. Когда я вернулся с кофейными чашками, ее куртка больше не топорщилась. То, что под ней было, переместилось в ее сумку, большую мягкую торбу, которую она как раз застегивала — торопливо, словно украдкой, как и все, что она делала.
Я решил не выдавать своего любопытства и ограничиться светской беседой.
— Меня зовут Макс, — представился я. — Максвелл Сим. Моя фамилия пишется (я взглянул на нее, прикидывая, что дальше сказать) как карта, которую вставляешь в мобильник.
Закончив застегивать молнию на сумке, она протянула руку:
— Поппи. Куда вы направляетесь?
— Домой, в Лондон, — ответил я. — Здесь у меня пересадка. Промежуток между рейсами около двух часов. Завтра ранним утром я уже буду в Хитроу. А лечу я из Австралии.
— Путь неблизкий. По делу летали или отдохнуть?
— Отдохнуть. Как бы. — Я отхлебнул кофе и пробормотал в пенку: — Человек предполагает… ну и так далее. А вы?
— О, я в командировке.
— Правда?
Я постарался не выказать удивления. Теперь, когда мы разговорились, она казалась даже моложе, чем на первый взгляд, — студентка, самое большее. Какая у нее может быть командировка? На деловую даму она определенно не тянула.
— А то. Мне приходится много ездить по работе. На самом деле моя работа в основном из этого и состоит. Из путешествий.
— Вы… и здесь работали? — Вопрос, что называется, в лоб, но она восприняла его спокойно.
— Пока вы наблюдали за мной? (Я кивнул.) В общем, да.
Ясно было, что больше она ничего не скажет.
— Простите. Разумеется, это не мое дело, чем вы зарабатываете на жизнь.
— Не ваше, — подтвердила Поппи. — В конце концов, мы только что познакомились. Я о вас ничего не знаю.
— Что ж, работаю я…
— Стоп, — Поппи подняла руку, — не говорите. Я попробую угадать. Три попытки.
— Валяйте.
Откинувшись назад и сложив руки на груди, она разглядывала меня оценивающе и одновременно весело.
— Вы делаете компьютерные игры для фирмы с репутацией отъявленных женоненавистников.
— Пальцем в небо.
— Ладно. Тогда выращиваете органических цыплят на маленькой ферме в английской глубинке.
— Опять мимо.
— Вы — знаменитый парикмахер. Причесываете Киру Найтли перед важными мероприятиями.
— Увы, нет.
— Вы работаете мужским портным в Челтенхэме. Шьете на заказ костюмы-тройки и с такой невероятной тщательностью снимаете мерки, особенно для внутренней длины штанины, что клиенты слегка напрягаются.
— Нет, и это уже четвертая попытка. Но вы подбираетесь все ближе.
— Тогда можно еще одну?
— Давайте.
— А как насчет… — Поппи скользнула взглядом по моей рубашке фирмы «Лакоста» и джинсам от Хьюго Босса, — профессора современной моды в университете Эшби-де-ла-Зуиша?[6]
Что-что, а одеваться я умею, и эта догадка мне польстила. Тем не менее я покачал головой:
— Итак, сдаетесь?
— Наверное.
Я сказал ей правду: моя должность — старший сотрудник по взаимодействию с состоявшимися покупателями в универмаге в центре Лондона. Реакция Поппи была мгновенной:
— И что бы это значило?
Я решил, что сейчас не время вдаваться в подробности.
— Помогаю покупателям, — объяснил я, — когда у них возникают проблемы с приобретенной вещью. Например, тостер не включается. Или шторы разной длины.
— Понятно, — сказала Поппи. — Вы работаете на возврате.
— Примерно так, — не стал спорить я и собрался добавить: «Работал, однако уже полгода не хожу на службу», но спохватился: вот загрузил я Чарли своими откровениями, и что из этого вышло? — Теперь моя очередь.
Она улыбнулась:
— Это будет нечестно. Вам ни за что не угадать, кто я. И тысячи попыток не хватит.
У нее была хорошая улыбка, обнажавшая белые, крепкие, но слегка неровные зубы. Я понимал, что всматриваюсь в нее дольше и пристальнее, чем позволяет обычная вежливость. Сколько же ей все-таки лет? Давно я ни с кем так легко и свободно не разговаривал, а ведь она лет на двадцать моложе меня. Это соображение породило во мне странное чувство: беспокойство пополам с восторгом.
Поппи тем временем расстегнула сумку, а затем приоткрыла ее настолько, чтобы я мог заглянуть внутрь и увидеть нечто неожиданное: цифровое записывающее устройство — на вид профессиональное, размером по меньшей мере с книгу в твердом переплете, — и микрофон, тоже для профессионального использования, большой, увесистый, вложенный в серый прозрачный пакет. Дав мне возможность рассмотреть свое снаряжение, Поппи быстро закрыла сумку:
