3
Собравшись с духом, Элис постучала в дверь. От волнения стук получился громче, чем требовали приличия. Девушка нервно втянула в себя воздух в ожидании предстоящей встречи. Когда же дверь, наконец, приоткрылась, она обомлела. Фрэнк стоял перед ней голышом. Ну, почти голышом, поскольку набедренная повязка из полотенца лишь частично прикрывала наготу.
Несмотря на неприязнь к этому человеку, Элис вынуждена была признать, что он выглядел весьма впечатляюще: налитые мышцы, широкая грудь, которую вовсе не портили густые заросли темных волос. Да, он настоящий самец, подумала она, не в силах оторвать взгляд от атлетической фигуры. Капельки воды бусинками поблескивали на теле — нежданный визит явно вытащил Бартона из ванны.
— Ну что, ваше любопытство удовлетворено? — с усмешкой вывел он ее из оцепенения.
Элис представила, что будет, если сказать «нет».
— Я… я приготовила мясной соус и решила угостить вас. Надеюсь, вам понравится. Мне очень хотелось… хм… отблагодарить вас за помощь, которую вы мне вчера оказали. Кроме того, я принесла ваш галстук, теперь он в полном порядке.
Фрэнк сказал, что галстук потребуется ему в пятницу, и Элис надеялась, что если принесет его на день раньше, то это ей зачтется. Правда, по выражению лица Бартона нельзя было сказать, что он обрадовался.
Девушка сдержанно и, как ей хотелось верить, с достоинством улыбнулась, одной рукой протягивая банку, а другой — галстук. Она не собиралась посвящать Фрэнка в подробности того, как намучилась с этим злосчастным предметом мужского туалета, чтобы привести его в порядок. В настоящий момент расходы на химчистку не вписывались в ее бюджет, поэтому ей ничего другого не оставалось, как изрядно повозиться.
Фрэнк протянул руку, чтобы взять галстук, явно собираясь проигнорировать соус, но начавшее вдруг сползать с бедер полотенце отвлекло его. Элис не преминула воспользоваться ситуацией и прошмыгнула в квартиру.
— Проходите, пожалуйста, не стесняйтесь, — с явной иронией предложил Бартон, которому ничего другого не оставалось.
— Спасибо, я только на минутку, — учтиво ответила она.
Элис осмотрелась, отметив, что квартира соседа по планировке была зеркальным отражением ее собственной, но на этом сходство и заканчивалось. Фрэнк обставил свое обиталище с претензией на роскошь.
Ноги буквально тонули в мягком ковре, лежащем на полу. Бледно-терракотовые обои служили прекрасным фоном для многочисленных картин. Огромное зеркало в затейливой резной раме, занимавшее почти всю стену, делало комнату намного просторнее и значительно светлее, даже сейчас, когда на улице шел дождь и приближались сумерки.
Элис представила, как, должно быть, приятно танцевать, глядя на свое отражение в этом великолепном зеркале. Впечатляли и большие книжные шкафы, и огромных размеров диван, и уютные кресла, обтянутые натуральной кожей абрикосового цвета. Просторная кухня была превосходно оборудована.
Поставив банку с соусом на мраморную кухонную стойку, Элис смутилась. Этот примитивный сосуд, пусть даже наполненный вкусной приправой к спагетти, был здесь явно не к месту, как, впрочем, и она сама.
— Соус следует перед употреблением разогреть. — Обернувшись, она не обнаружила хозяина.
Элис посмотрела на телефонный аппарат, раздумывая, не воспользоваться ли, но решила не самовольничать и принялась рассматривать одну из картин. Она не сомневалась, что это оригиналы и что коллекция подобрана сообразно вкусу хозяина, а не ради выгодного вложения денег.
— Нравится?
От неожиданности девушка вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял Фрэнк, который уже успел надеть рубашку и джинсы, но Элис все еще видела его полуобнаженным. Она снова перевела взгляд на картину.
— По правде говоря, не нравится, — откровенно призналась Элис, но, вспомнив, что цель ее визита — постараться наладить отношения с соседом после недавнего инцидента, поспешно добавила: — Дело в том, что я плохо разбираюсь в живописи, так что не могу судить…
— Я спрашиваю не о художественных достоинствах картины, а о том, нравится ли она вам, или нет.
— Это имеет для вас какое-то значение?
Девушка украдкой попыталась прочесть подпись на холсте. Что, если Фрэнк — автор этого полотна?
— Не волнуйтесь, это не моя картина, я даже не умею толком держать кисть. Поэтому вы меня ничуть не огорчите, если скажете, что вам не импонирует мой художественный вкус.
— Ну что ж, в таком случае должна признаться, что эта картина слишком пестра, — заметила Элис. — Теперь вы довольны?
— Вполне. Вообще-то эту картину написала моя мать.
Элис почувствовала, как щеки становятся пунцовыми. Зачем он все время пытается поставить меня в неловкое положение?
— Мне ничего не остается, как посочувствовать вашему отцу, — смущенно выдавила она.
— Мои родители развелись, когда я еще учился в начальной школе. Отца уже нет в живых, но при жизни он тоже не испытывал восторгов в отношении творений матери.
— Извините, — пробормотала Элис. Ну почему все мои самые благие намерения в отношении этого человека заканчиваются тем, что я попадаю впросак? — По-моему, ваша мать — хорошая и, безусловно, талантливая художница.
— Специалисты тоже так считают, — улыбнулся Фрэнк. — Мне пришлось заплатить несколько тысяч долларов за эту картину.
— Ваша мать продала вам эту картину? Вам, своему сыну? — опешила Элис.
— Не совсем так. Я приобрел ее у владельца одной галереи. Мама часто раздаривает свои полотна, но, когда я попросил у нее именно эту картину, она мгновенно продала ее художественной галерее.
— Но почему?
Элис знала не понаслышке, что такое творческий темперамент. Талантливые люди зачастую склонны к необъяснимым, с точки зрения логики простых смертных, поступкам, ведь именно благодаря этому они с Ником и оказались в Окленде. По мнению Стеллы, ее литературное творчество оправдывало любые перегибы, и сестру вовсе не мучили угрызения совести.
Что касается Элис, то она старалась свести до минимума ложь, благодаря которой и оказалась в Оклендском университете. В деканате она представилась именем сестры, но каждый раз поправляла сокурсников, когда кто-нибудь называл ее Стеллой.
И все же ей было тяжело жить чужой жизнью еще и потому, что она по-прежнему не была уверена, правильно ли поступает по отношению к Стелле и Нику. Элис и в голову не пришло бы поставить успешную карьеру выше интересов собственного ребенка. Но в то же время Элис считала себя не вправе осуждать сестру за то, что та воспринимает жизнь по-своему.
Беременность Стеллы протекала тяжело, и она, и ребенок едва не отправились на тот свет во время преждевременных родов. Позднее, когда Стелла привезла малыша в свой крохотный уединенный домик на побережье, она вдруг с ужасом обнаружила, что из-за повседневных домашних хлопот и забот о ребенке у нее напрочь пропало столь необходимое писателю вдохновение.
