Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
С тех пор ребята наши, в основном родом из Владимирской области, прозвали его Хвист. Он это знал и не обижался. Вообще он был парень простой, а самое главное, веселый, и с его приходом из «тылов» у нас на «передке» становилось веселее, от него мы узнавали новости. Кто вернулся из госпиталя, кто попал в госпиталь. Кого в других батареях уже не стало, когда будет показан кинофильм. Одним словом, его приход был нам всегда нужен, это разрядка, а она в боевой обстановке необходима.
Василь приносил нам почту к командирской землянке, где мы собирались по звонку. Письма – что может быть приятнее в боевой обстановке? Получить весточку из дома было огромным счастьем. Читали мы их, как правило, всем экипажем. Секретов ни у кого не было. Мы знали все, что делалось у каждого дома. Не зря говорится, что экипаж – это одна семья.
В нашем экипаже была гармошка. Кроме меня, никто на ней не играл. Вечерами в свободное от караульной службы и других занятий время я брал ее в руки и тихонько играл. В это время на звуки гармошки к нам собирались и другие ребята нашего дивизиона, чтобы посидеть, послушать, а иногда и подтянуть любимую песню. Любимых песен у нас было много, и мы их пели с душой, так, как только способен спеть фронтовик, истосковавшийся по родному дому, по своим родным.
В то время была очень популярна песня «В землянке». Действительно, она очень правдиво отображала нашу фронтовую жизнь. Огонек нашей коптилки отражал на стенах землянки причудливые силуэты моих товарищей, а волшебная музыка этой песни плавно плыла, и каждый чувствовал себя ближе к своим родным и к своему далекому дому. Собирались почти каждый вечер. Случалось так: моя очередь стоять на посту, и тогда кто-нибудь из членов экипажа подменял меня, чтобы я поиграл немного и отвел душу ребятам.
Отчетливо помню, как под самый Новый год в нашу землянку пришел старшина Смола и позвал меня с собой. «Идем, – сказал он, – пришли подарки от рабочих Сормовского завода, получишь на экипаж!» Я вначале не понял, что это за подарки, но потом, когда я подошел к машине, на которой у него было все разложено поэкипажно и приложены бумажки, кому какая посылка, я понял и подставил вещмешок, чтобы он высыпал мне наши посылки. Одна была объемистая, и на ней было написано: «От бригады штукатуров». Вот эта посылка оказалась в моем вещмешке. Другие три были поменьше. Единогласно было принято решение большую посылку отдать механику. Николай и не сопротивлялся.
Вечером последние два часа 1944 года я стоял на посту. Напряженно вслушивался в обычный звуковой фон переднего края, вглядывался в темноту. Мне было слышно, о чем говорили в землянке, и не только в нашей, но и в соседней с нами, где жили артиллеристы.
Вдруг раздался дружный смех и до меня долетела фраза: «Вот это да! Сразу столько невест, везет же некоторым!» Я вначале ничего не понял, но когда заговорил Николай Иванович, то стало ясно, что повезло ему. В той посылке были теплые носки ручной вязки, перчатки и папиросы. Запах ароматного табачного дыма доходил и до меня, несмотря на то что я был в нескольких шагах от входа в землянку. Приятные чувства переживали мы все, когда получили эти скромные новогодние подарки от наших замечательных людей. Мы знали, что в тылу тоже нелегкая жизнь. Невольно наворачиваются слезы, когда прикасаешься к теплым шерстяным носкам. Чем-то родным, домашним пахнет от них. Как будто сама мама прислала на фронт посылку.
После войны уже я узнал от своей матери, что она тоже готовила не раз такие посылки на фронт, и ее подарок, также материнской лаской, согревал сердце солдата, может быть, и моего фронтового товарища.
На вложенные записочки и адреса в посылках мы ответили теплыми благодарственными письмами. Николаю Ивановичу пришлось потрудиться, ведь его бригада штукатуров оказалась девичьей и в ней ни много ни мало было 20 человек. Писать помогали всем экипажем. Позже уже, когда мы были за Вислой, письма из Горького продолжали догонять нас, и это были приятные минуты, когда мы читали их и узнавали о делах в тылу.
Фронтом на восток
После непрерывных боев, сломив отчаянное сопротивление гитлеровцев, части нашей дивизии, совместно с другими частями армии, подошли к Торуню. Бои носили напряженный характер. Немцы постоянно бросались в контратаки, пытаясь сбить темп нашего наступления. Видимо, они хотели выиграть время и получить помощь из глубины своей обороны, а затем оторваться от наседавших наших частей и на рубеже Вислы закрепиться и остановить наши войска. Но все их старания были напрасны. Натиск был настолько велик, что уже через 13 дней после начала нашего наступления 14 января 1945 года с Наревского плацдарма мы были у стен Торуня. А передовые части нашей армии ринулись к Висле, которая делала поворот на север, к Балтийскому морю, и с ходу форсировали ее. Завязались бои на левом берегу Вислы, а Торунь оказался отрезанным и окруженным.
На левом берегу Вислы действовали войска 1-го Белорусского фронта, которые тоже вели успешное наступление и далеко продвинулись на запад. Мы же были левым флангом 2-го Белорусского фронта. Первоначально предполагалось, что в Торуне не так уж и много фашистов, но, как потом показали бои, гитлеровцев в кольце оказалось больше двадцати тысяч. Группировка оказалась хорошо вооруженной, имела много техники. На предложение нашего командования сдаться в плен ответили отказом.
Да, времена были уже не те: шел 1945 год – год великой победы нашего народа в войне. Мы стали воевать умело. У нас было все для победы, и не один котел был сотворен фашистским воякам за последний год войны. И это, конечно, действовало психологически на окруженных немцев. Многие солдаты знали, чем это кончалось. Большинство немцев уже давно поняли, что война проиграна и что крах не за горами, но страх за свою жизнь удерживал многих солдат в окопах. Они только и ждали удобного случая, чтобы сдаться в плен. Но тем не менее они шли в контратаки и яростно дрались в бою.
Мы все, солдаты и офицеры, очень хорошо понимали, какая стояла перед нами задача: ни при каких обстоятельствах немцы не должны прорваться. Фронт уходил все дальше на запад, и расстояние между окруженными и теми, кто пытался их деблокировать, с каждым днем и часом увеличивалось. Уже и артиллерийской канонады фронта стало не слыхать… Уже действовали переправы через Вислу и наши тылы работали. На дорогах, ведущих к переправам, шли необходимые грузы войскам армии. Без этих грузов фронт не может жить, не может успешно вести жаркие бои. Мы понимали, что, прорвись немцы из Торуня, много принесут они бед всему нашему фронту.
Так уж случилось, что именно на нашу долю выпал этот крепкий орешек – Торунь. В ночь на 29 января наша самоходная батарея получила задачу: занять новые огневые позиции на западной окраине города в районе спиртзавода. Дело было спешное. На сборы времени было дадено в обрез, а мы еще не пополнили боекомплект, да и горючего было маловато.
Дозаправиться было нечем. Машины с боеприпасами были где-то в пути, и их прибытия ждали с нетерпением, но время поджимало, и мы двинулись в путь. Видимо, на том участке дела обстояли плоховато, и нам было приказано торопиться.
Маршрут был проложен по проселочной дороге, местами прямо по вспаханным полям, которые были припорошены небольшим слоем снега. Наш взвод двинулся в голове колонны первым. Задача была ясна. Нам не первый раз приходилось выскакивать на опасные места. 15-километровый марш совершили быстро и без приключений. Из леса вышли прямо к заводу, который был расположен на открытой местности. Сразу же приступили к выбору места для огневых позиций. Заканчивалась вторая половина зимнего дня. Светлого времени оставалось немного.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
