Вопрос был такого рода, однако, что дворецкий не стал дожидаться ответа.
— Тогда начните с мертвых. Есть тут у нас одно нехорошее местечко.
Золотинка молча кивнула. Она не стала спрашивать, кто посоветовал Дракуле, чтобы он посоветовал Жулиете это нехорошее местечко, потому что заранее решила не зарываться и не начинать поисков слишком прытко.
Снова они прошли двор и где-то между двумя высокими зданиями на западной стороне, отомкнув окованную железом дверь, спустились в темный подвал, где сразу же понадобился факел.
Рваный метущийся огонь разогнал крыс. Вдоль прохода валялись ломаные, засыпанные трухой корзины, бочарная клепка и доски. Освещая путь по протоптанной среди окаменевшего хлама тропинке, Дракула вел за собой Золотинку, а последним, боязливо озираясь, тащился малый с ключами. Боковые проходы возвращали эхо, на неизвестно куда ведущих дверях висели запыленные, давно никем не тревожимые замки. Отомкнув один из них, Дракула начал спускаться по стертым каменным ступенькам.
Подвалы кончились, теперь дворецкий вступил в прорубленный в скале ход, настолько низкий, что одна только Золотинка могла идти, не сгибаясь. Малый с ключами жался все ближе, слышалось его стесненное дыхание. Золотинка ничего не спрашивала, никто не произносил ни слова, и от этого напрягался слух. Тишина подземелья полнилась едва постижимыми звуками. Иногда Дракула задерживался на росстанях, словно припоминая дорогу. И не мудрено: судя по времени, которое занимало подземное путешествие, неведомо для чего устроенные выработки тянулись в толще горы на многие версты, недолго было и заплутать; Золотинка поняла, что они оставили крепостной холм и ближайшие окрестности Каменца, удаляясь под землей в неведомом направлении.
И кажется, это не был еще конец пробитых в горе проходов, когда Дракула свернул налево и за поворотом обозначились в темноте просветы, потянуло свежестью. Ход упирался в проржавленную дверь с засовами. Дракула нашел ключ, заскрипели петли, и открылся сверкающий в пустоту проем.
С подлинным потрясением Золотинка обнаружила себя на краю пропасти. На расстоянии сотни саженей перед ней сверкали залитые солнцем белые скалы, крутой обрыв, в неровностях которого цеплялась раскиданная охапками растительность. Между дальней кручей и порогом двери не было ничего, кроме пронизанной светом пустоты, которая и сама излучала синеватое сияние. А рядом, за притолокой, так что можно было дотянуться, свисали глянцевитые листья корявого кустарника.
Золотинка ступила шаг, ближе к порогу, и тогда поняла, что ход окончился в диком горном ущелье. Уцепившись за косяк, она глянула вниз: на дне пропасти струился ручей. Желтоватый между камней, бледно-зеленый в спутанных зарослях кустарника, он еще раз менял цвет там, где ложилась размашистая, переброшенная через провал тень. Поток искрился и пенился, но шум бурлящей внизу воды почти не достигал ушей.
— На камнях, — сказал за спиной Золотинки Дракула. — Туда у нас с незапамятных времен сбрасывают тех, от кого нужно тайно избавиться, и все такое. А вот лестница.
У самых ног Золотинка разглядела уступ, который был ступенькой, такие же неравномерно выбитые полки-уступы имелись и ниже, они уходили наискось под нависшую в пустоте глыбу и пропадали из виду.
— Вы советуете мне спуститься? — промолвила Золотинка слабым голосом.
— Нет, царевна-принцесса, — отвечал честный Дракула, — я не советую вам спускаться.
— Вы будете меня сопровождать?
— Ни в коем случае. Я ничего не ищу.
Установилось молчание.
— И туда вообще кто-нибудь лазил? — сказала, наконец, Золотинка.
Дракула ответил невнятной гримасой. В темных недрах скалы, куда уводил ход, в руках слуги теплился огонь. Детина с ключами не был любопытен и не выказывал желания глянуть хоть раз в пропасть.
— Хорошо, я спущусь, — сказала Золотинка, будто они ее уговаривали.
— Ваша воля, — отозвался Дракула.
— Прямо сюда? — зачем-то спросила девушка, указывая на первую ступеньку.
— Возьмите оружие. Туда волки наведываются, на падаль.
На это Золотинка не нашла что сказать. Дракула подозвал детину и тот снял кожаный пояс, на котором висел тесак. Золотинка скинула плащ, разулась, потом неловкими руками принялась застегивать пояс с оружием. Подходящей дырочки не нашлось, слишком широкий ремень проскальзывал на бедрах.
— Через плечо, — посоветовал Дракула.
Она попробовала приладить ремень по-новому, но скоро освободилась от него и бросила на пол.
— Черт с ним! Как-нибудь!
Больше не мешкая, Золотинка повернулась спиной к пропасти и нашла босой ногой уступ. Спустившись ниже порога, она почувствовала, что напряжение отпускает ее. Все оказалось не так страшно, как мнилось в бездействии. Расчетливо высеченные ступеньки нигде не прерывались, едва она начинала пугаться, ничего не ощущая под ногой, как находила особо для этого случая вырубленный в скале захват, можно было перенять руки и тогда сразу обнаруживалась шершавая и неровная ступенька. Лестница, не везде отвесная, извивалась по склону, применяясь ко всем пологостям и расселинам, которые только можно было сыскать. Местами спуск позволял выпрямиться и не держаться руками.
Очутившись на осыпи, ниже которой начинался перемежающийся прогалинами кустарник, Золотинка огляделась. Лестница увела ее в сторону от тех валунов в русле ручья, которые запомнились ей сверху. Она стояла, не двигаясь, но кроме однообразного журчания воды не слышала ничего. Тогда, ощупывая ногой камни, чтобы не поколоться, девушка начала пробираться между кустов и тут приметила кости — оглоданные и растасканные. Выбеленные и уже почерневшие так, что сливались со щебнем. Хотелось остановиться, затаив дыхание, прислушаться, и Золотинка не торопилась. Когда же она возвращалась взглядом к утесам над головой, то не могла разглядеть ни ступенек, ни двери тайного хода, затерявшейся где-то немыслимо высоко. Она подумала, не крикнуть ли Дракуле, но крик казался еще страшнее безмолвия.
Здесь никто не бывал. Среди чахлого кустарника на камнях валялись вперемешку кости и черепа. Приходилось смотреть под ноги, чтобы не ступить ненароком на человеческие останки. Золотинка видела истлевшую одежду, запавшую внутрь грудной клетки пряжку. И полная сверкающих зубов челюсть. Поодаль — ржавые доспехи, прежде казавшиеся Золотинке камнем. Был это витязь, закованный с ног до головы в железо, — так его и бросили в панцире. Оторвавшись от перевязи, валялся в ободранных ножнах меч.
Осматриваясь, Золотинка осознала слабый повторяющийся шорох, который мерещился ей и прежде. Она выпрямилась и прислушалась. Звук, прежде явственный, не повторился. Это было, кажется, где-то там, прямо под входом в скале, на камнях, куда сбрасывали тела. Груды выбеленных костей, среди которых блуждала Золотинка, как древесный мусор, намыло вниз по ручью высокими паводками. Следы недавнего убийства, следовало искать выше.
Стараясь без нужды не шуметь, Золотинка попробовала вытащить меч — ножны рассыпались трухой и обнажился обезображенный язвами клинок. Однако оружие не много прибавило уверенности, гиблые места не нравились Золотинке, она не испытывала потребности рыться в старых костях. Но и возвращаться же, попусту спустившись в пропасть, было как будто бы не с руки.
