Он помотал головой, вытаращил глаза. Позади него был нескончаемый скалистый берег и яростный грохот водопада — рядом с ними он чувствовал себя песчинкой. Вокруг него, насколько хватало взгляда — темная вода — рядом с ним пенящаяся, дальше же — спокойная, озаренная лунным светом гладь. Пятнадцать лет назад он учился в этом озере плавать. Кто бы мог подумать, что однажды это спасет ему жизнь!
Он был еще слишком близко к берегу, чтобы видеть огни города. Но он знал, что на этой высоте гвардейцы Императора не могут его видеть и уж точно не могут его схватить. Несколько сильных движений рук, и он уже довольно далеко от водопада. Сердце его билось уже не так часто. На секунду он остановился, чтобы полюбоваться высившейся перед ним громадой скал. Ущелья. Речушки. Леса — страна Тысячи Каньонов. Начинается новая жизнь.
Полчаса спустя ишвен вышел к маленькой каменистой бухте и на несколько минут растянулся на гальке, чтобы собраться с силами. У него не осталось ничего, ничего кроме набедренной повязки. Некоторое время он смотрел на звезды. Какая странная, непредсказуемая штука жизнь! Он сел, машинально потер ободранные щиколотки, провел рукой по волосам и вспомнил, что у него больше нет косички. Что же ему теперь делать? Гвардейцы наверняка продолжают его искать. Оставаться тут опасно.
Наполовину обсохнув, он поднялся, растер затекшие плечи и отошел от бухты. Он никого тут не знал. Его родная деревня находилась отсюда за тысячи километров, да к тому же ее давно уже разрушили — это он знал точно. Ни родных. Ни друзей. Один в целом мире. Только он и Великий Дух.
Он глубоко вздохнул и, помогая себе руками, вскарабкался на вершину возвышавшегося перед ним небольшого холма. За долгие годы цивилизованной жизни подошвы его ног стали более нежными. Теперь он ходил босиком как азенат — при каждом шаге кривясь от боли. Он пошел по узкой тропинке вдоль озера, постепенно забывая про боль. Но города было еще не видно — слишком низко.
Добрую половину ночи он шел по извилистым овражкам, шедшим вдоль Южной дороги. Мелкие грызуны разбегались при его приближении, змеи отползали в сторону; к счастью, светила почти полная луна, и поэтому было довольно хорошо видно. Ишвен стремился отойти как можно дальше от Дат-Лахана. Становилось все холоднее, а укрыться от холода в ожидании восхода солнца было негде. «Значит, идти», — подумал Тириус.
Он прошел почти пять километров, когда вдруг услышал стук копыт и спрятался в овраге. Звук явно доносился с дороги. По звуку он определил, что преследователей было около полудюжины. Если сейчас его найдут — голым, стучащим зубами от холода — это будет конец. Интересно, сколько они будут его искать. Следы, которые он мог оставить на песке, уже наверняка смел ветер. Когда взойдет солнце, ничего не будет видно. Можно считать, что ему повезло.
Перед самым восходом солнца он вернулся к Южной дороге, перешел ее и устремился на штурм невысоких скал, которые вели к плато. Когда солнце взошло и осветило каньоны и озеро, он был уже там. Его глазам постепенно открывалось потрясающее зрелище. Он находился в самом сердце настоящего лабиринта из каменных кружев, зубчатых вершин, обтесанных временем и стихией. Несколько коршунов вились в небе в поисках отбившейся от стада добычи. Ишвен приметил небольшую пещеру, забрался в нее и в тот же миг уснул.
* * *
Когда он проснулся, было уже совершенно светло, а ему страшно хотелось пить. До плато Высоких Равнин пришлось идти целых два часа. Но сейчас он, по крайней мере, частично оказался в тени. Справа от него — вершины Вечных гор. Огромная тень от них падала на океан высоких трав. Она не стронется с места еще несколько часов.
Тириус Бархан бросился бежать. Глядя прямо перед собой, он бежал через долину, и лоб его был покрыт испариной. Через час он вышел к воде. По следам и другим знакам он понял, что ночью сюда приходили на водопой дикие животные. Ишвен сам, как животное, распластался на земле и принялся лакать воду. Когда тело у него затекло, он встал на колени и стал пить с ладони. Как жаль, что у него нет никакого сосуда, чтобы унести воду с собой. Он еще немного помедлил у пруда, опустил в воду ступни, чтобы снять усталость, потом встал на ноги и двинулся в путь. Вероятно, со вчерашнего вечера ему пришлось пройти не менее тридцати километров. Эзарет, последняя застава перед Белой Пустошью, в десяти днях ходьбы отсюда. Выбора у него не было: нужно идти туда, по крайней мере, чтобы сделать там передышку. Конечно же, Полоний уже сделал все возможное, чтобы прекратить поиски. Если ему повезет, ишвен сможет устроиться на службу в Эзарете и подождать там, пока его господин взойдет на трон. На это, возможно, уйдут годы. Ну что ж — посмотрим.
Когда стемнело, Тириус остановился у одинокого старого дерева и решил переночевать под ним. Уперев руки в бока, он огляделся. Никакого следа всадников, которые преследовали его прошлой ночью. Вряд ли они забрались так далеко. Тем не менее, прежде чем улечься в траву, ишвен с некоторой опаской обошел дерево. Потом он закрыл глаза и стал наслаждаться ветром, обдувавшим его голое тело. За весь день он съел всего несколько ягод, да еще безуспешно пытался поймать зайца. Он подумал о своих родителях, о своем племени — перебитом, уничтоженном сентаями. Подумал обо всех тех, кого оставил в Дат-Лахане, о друзьях по гвардейской службе, о товарищах по оружию. Подумал об Андронии и обо всех тех, кто считал его погибшим. Всегда идти вперед — это у его народа было в крови. Он скинул с себя старую жизнь, как змеи сбрасывают кожу. Теперь он начнет новую жизнь — какую хочет. Все в руках Великого Духа. Под шелест листьев он заснул.
Посреди ночи он проснулся от холода, встал, скрепя сердце сорвал с одинокого дерева листьев, и попытался смастерить из них некое подобие одеяла. Продержалось оно недолго. От ветра листья разлетались, и заснуть Тириусу никак не удавалось. Тогда он решил продолжить путь еще до восхода солнца.
* * *
Раджак Хассн намеренно медленно поднялся по ступеням императорского дворца. Он мог не поднимать головы — он и так знал, что все взгляды направлены на него. На нем были черные доспехи, а забрало на шлеме, как обычно, было опущено. На поясе висела палица. А в каждом из сапог было спрятано по кинжалу, смазанному вызывающим паралич ядом. Раджак Хассн был одним из самых грозных воинов, которых когда-либо знала Империя, а ведь ему не было и тридцати лет. Никто не знал, откуда он взялся. Кто научил его обращаться с оружием? Загадка. Он путешествовал из города в город, поступая на службу к тому, кто сулил ему больше денег. Теперь он заламывал невероятные цены, но все знали, что еще никогда он не терпел поражения. Поднявшись по лестнице, наемник остановился и поднял глаза к небу. Императорский дворец был самым внушительным сооружением во всей Империи. В его донжоне было не менее ста метров высоты. Люди приезжали издалека, чтобы полюбоваться его величественными воротами и двумя одинаковыми высоченными башенками. Но на Раджака Хассна все это, казалось, не произвело ни малейшего впечатления.
Поднеся руку к шлему, он вошел в Зал Побед, необъятную галерею, уставленную мраморными и позолоченными статуями, и на секунду остановился перед огромным гобеленом, рассказывавшим об Изгнании азенатов.
