В кабинете его тоже ожидали неприятности.
— Это еще что такое?
— Приглашение в Каир, сударь. Поездка обещает быть интересной.
— Ах вот как!
Эффект от прочитанного письма был схож с утренним: Морозини выскочил из кресла и понесся к господину Бюто, грозно ревя:
— Вы только посмотрите на это, Ги!
Дверь снова захлопнулась, и Анджело пошел восвояси, вздыхая, хотя и без особого волнения. По его мнению, бушующие время от времени грозы только добавляют яркие краски на семейном небосводе.
А Альдо тем временем буквально набросился на своего советника:
— Ну что? Что вы об этом думаете?
Старый друг откинулся в кресле, не выпуская из рук бумаги, и задумался, глядя на письмо.
— По правде говоря, даже не знаю, что и сказать. Если бы не кольцо, я бы посоветовал вам брать билет на пароход. Да вы, впрочем, и не спросили бы у меня тогда совета. Но после всех событий приглашение в Египет вызывает у меня недоверие.
— У меня такое же чувство, к тому же я там почти ни с кем не знаком. Принцесса Шакияр... Вам это имя о чем-нибудь говорит?
У господина Бюто имелся на всякий случай пополняемый по мере возможности внушительный перечень членов королевских семей, принцев, находящихся у власти и уже смещенных, усопших царственных особ. Этот список преследовал одну-единственную цель: проследить местонахождение фамильных драгоценностей. Это его увлечение было, несомненно, очень полезным для князя. Так что, заглянув в одну из своих папок, он без труда извлек нужную информацию:
— Принцесса Шакияр, предпоследняя супруга короля Фуада, отвергнута им по причине ее безрассудных трат на украшения. Она и сама была очень богата, но, к сожалению, как говорили в Средние века, оказалась «пустой», «бесплодной». В годы своего царствования она блистала удивительной красотой, но сейчас состарилась: ей, должно быть, около пятидесяти. Проживает обычно в малом дворце на острове Гезира, где беспрестанно принимает весьма пеструю по своему национальному составу публику.
— Выходила ли она замуж вторично?
— Не думаю, но вообще-то понятия не имею.
— А любовники?
— Будьте так добры, не требуйте от меня слишком многого. Мне приходится пролистывать кипы газет, в основном английские, французские и американские, но такие подробности там не прочтешь. Если вы все же решитесь ехать, то без труда сами обо всем узнаете. Она не из тех, кто умеет держать язык за зубами, к тому же славится своей эксцентричностью. В заключение скажу, что эта дама обожает закатывать роскошные пиры. Ну, что вы решили?
— А как бы вы сами поступили на моем месте?
— Ну что за манера отвечать вопросом на вопрос! Я сам вас этому научил, так что нечестно использовать мой трюк против меня же. Хотя ладно, отвечу: если бы я оказался на вашем месте, то обязательно бы поехал! К тому же вы и сами умираете от желания попасть туда.
Это было правдой. С тех пор как в доме появилось кольцо из Атлантиды, Альдо чувствовал, что в его душе снова зашевелилась жажда приключений. К тому же, хотя он бы в этом никогда не признался, представлялась неожиданная возможность достойным образом ответить жене на ее письмо. И, наконец, есть шанс, что ему улыбнется удача и он сам отыщет там Адальбера, раз уж тот велел посылать себе корреспонденцию на адрес того же самого отеля, в котором приглашали остановиться и Альдо.
Так что, не медля ни минуты, он отправил Пизани покупать себе билет на первый же пароход на Порт-Саид или Александрию, чтобы поскорее сообщить принцессе дату своего приезда. А сам, не без некоторого торжества, уселся писать ответ Лизе.
Пять дней спустя в сквернейшую погоду он сел на пароход «Измаил», и торжество в его душе немного померкло. Жена взяла себе в союзники само небо: дождь лил не переставая, море стало серым и неспокойным, и снова наступила aqua alta. Венецианцы шлепали по грязи, пробегали нетвердыми шагами по шатким деревянным мосткам, исполосовавшим во всех направлениях площадь Святого Марка. Облокотившись о поручни, Альдо смотрел, как исчезает в тумане тусклое золото собора Святого Марка, кампанила[18], шпили церквей, крыши дворцов, а насмотревшись, пошел к себе, в одну из четырех довольно удобных кают, которые оборудовали на этом судне для транспортировки цитрусовых, чтобы иметь возможность взять на борт хотя бы нескольких пассажиров. В этом рейсе спутником Альдо стал еще только один человек: преподаватель античной литературы, направлявшийся к месту службы в Суэце. Судя по ледяному кивку, которым он наградил Морозини, поднимаясь по трапу, он явно не был болтуном. Профессор вез целую кипу книг, которые можно было читать без перерыва, даже если бы конечным пунктом его путешествия был Китай. Пройдя к себе, Альдо первым делом вынул из чемодана скатанный в шарик носок, в который он завернул кольцо, и растянулся на кушетке. Так он всегда прятал во время поездок мелкие драгоценности или камни без оправы. Поэтому-то его и не особенно удивил тайник Эль-Куари. Он решил, как и погибший египтянин, прятать кольцо в носок на своей ноге всякий раз, когда будет выходить из отеля, чтобы не оставлять украшение на милость какой-нибудь особо тщательной в обыске ищейки. А пока что он долго грел в ладонях кольцо, стараясь снова испытать исходящее от него необыкновенное ощущение силы и уверенности в себе. Ни за что на свете он не оставил бы кольцо в Венеции. Во-первых, потому, что ему казалось важным отвезти его на родную землю и, если будет возможно, вручить законному владельцу, а во-вторых, из-за странного ощущения запрета расставаться с ним.
Еще ребенком ему случалось мечтать о талисмане, умножающем человеческие силы и открывающем врата чудес. Эти мечты были частью его страсти к драгоценным камням, не угасшей даже от того, что чаще всего в его руки попадали ценности, ставшие виновниками страшных несчастий и катастроф. Слишком честный, он, конечно, и мысли не допускал о том, чтобы утаить кольцо и не вернуть его в руки законного владельца, если таковой отыщется. Но пока оно выполняло роль наследства, попавшего к нему от человека, которому он пытался прийти на помощь.
Звонок к обеду прервал его размышления, однако, вместо того чтобы засунуть кольцо в носок, князь положил его во внутренний карман пиджака, поближе к сердцу.
Несколько дней спустя Морозини, отдохнувший как никогда, сходил с трапа пассажирского корабля, прибывшего из Порт-Саида прямо навечно гудящий, как улей, каирский морской вокзал. Он чем-то походил на лондонскую Викторию[19], разве что толпа была совсем другой. Спешащие толпы людей заполнили площадь, и в мельтешении целой армии что-то выкрикивающих носильщиков невозможно было понять, кто приехал и кто уезжает. Один из носильщиков схватил чемоданы Альдо и завопил:
