Альдо решил, что пора серьезно поговорить с Сальвиати. Наверняка тот, желая избавиться от назойливого посетителя, отослал его сюда...
Глаза Морозини сверкнули, и он поднялся, чтобы дать гостю понять, что беседа окончена.
— Он сказал «Аллах!». Вы удовлетворены? Что может быть естественнее для верующего, чем помянуть Аллаха перед смертью? Поверьте, мне жаль, что вам пришлось проделать столь долгий путь лишь для того, чтобы услышать такую малость, но вы можете всецело довериться комиссару Сальвиати. Это заслуженный полицейский, и он, без сомнения, сделает все, чтобы поймать убийц.
Посетителю поневоле пришлось тоже встать, но очевидно было, что уходить ему совсем не хотелось. Взгляд его скользил по роскошному кабинету, выдержанному в желтых тонах, так гармонировавших с фреской Тьеполо[14], задержался на дорогом мягком ковре и ценной мебели. Он заметил и старинный сундук, и стало очевидно, что египетскому гостю ужас как хочется узнать, что в нем такое.
— И как только он их поймает, — продолжал между тем Альдо как ни в чем не бывало, — вы получите обратно кольцо, которое так ищете, и все войдет в свою колею!
Посетитель промолчал, замялся, но затем он все-таки произнес:
— А может быть, вы взялись бы за поиски сами? Мое правительство выделило бы вам щедрое вознаграждение, ведь в вашем «послужном списке» имеются и не такие победы.
«Ну вот, пожалуйста! — воскликнул про себя Морозини. — Следовало сразу догадаться, что дело кончится подобным предложением. Ну что ж, повеселимся!»
— Во-первых, вы мне так и не сказали, в чем ценность этого предмета.
— Не сказал? А мне казалось, говорил... Речь идет о кольце, с виду вполне обычном, золотом кольце с бирюзой, ему бог знает сколько лет...
Альдо недовольно скривился:
— Негусто. Я, сударь, сам являюсь специалистом по драгоценным украшениям. То есть по предметам высокой, даже исключительной ценности. Это кольцо не может меня заинтересовать. Лучше бы вам довериться здешней полиции или римской, раз уж у вас там есть связи. Повторяю, комиссар Сальвиати — прекрасный полицейский. Он не уймется, пока не сцапает убийц... а значит, и похитителей...
— Но они уже успеют избавиться от краденого! Те люди наверняка действовали по заказу.
— Возможно, но лично я никак не смогу удовлетворить вашу просьбу. У меня слишком много срочных дел. И, к сожалению, придется повториться: эта драгоценность меня не интересует. Золото, бирюза, даже эпохи царя Мафусаила[15], — это не мой профиль.
— Когда дело касалось пекторали Первосвященника, вы не были так разборчивы!
В его тоне послышалась угроза.
— Но тогда я не был так занят. И к тому же вы упускаете из виду, что в том случае речь шла о сапфире, рубине, бриллианте и опале. Драгоценные, нет, даже драгоценнейшие камни, а никак не полудрагоценные! Поверьте мне: наберитесь терпения и дождитесь окончания следствия.
Тон князя был любезен, но тверд. Эль-Куари понял наконец, что пора прощаться.
— Мне искренне жаль. Спасибо за теплый прием.
Через мгновение он в сопровождении своего охранника покинул дом, а Альдо направился к Ги Бюто. Тот не скрывал беспокойства.
— Странная история, не правда ли? И еще более странный человек! Я вот все думаю: а правда ли, что он брат жертвы? Может быть, между ними нет никаких родственных уз? Думаете, он поверил вам?
— Ничуть! Но это не имеет значения. Он получил по заслугам. Вот если бы он доверился мне и рассказал бы о происхождении кольца, я бы повел себя иначе. А он только и сказал, что речь идет об обычном золотом кольце с бирюзой, ну что это за разговор!
— Вы правы. Что ж, будем надеяться, что мы о них никогда более не услышим.
— Время покажет! А пока поищите-ка, пожалуйста, для меня какие-нибудь книги по Атлантиде. Что-то захотелось почитать.
Встревоженное лицо бывшего воспитателя осветилось улыбкой:
— Вот это совсем другое дело! Приятно слышать!
И он снова полез по стремянке вверх.
Глава 2
Дама из Каира
Письмо пришло две недели спустя, с вечерней почтой.
Арабская монограмма с короной, выдавленной на плотной голубоватой веленевой бумаге[16], выглядела впечатляюще. В письме в довольно официальных выражениях князя Морозини просили прибыть в Каир для обсуждения крайне важного дела, требующего полного сохранения тайны. Если ему будет угодно указать день своего прибытия, то для него будут зарезервированы апартаменты в отеле «Шепардс». Под текстом стояла подпись: «Селим Карем, секретарь Ее Высочества».
Принеся письмо распечатанным для ознакомления своему шефу, секретарь Анджело Пизани, выполнявший такие же функции, как вышеуказанный Селим, только находившийся при князе Морозини, выглядел встревоженным. Получив утреннюю почту, любезный князь-антиквар был уже и так зол, как собака, но из-за другого послания, из Вены. Его супруга, в которую молодой Пизани был почтительно и тихо влюблен (как был влюблен, хотя и безнадежно, и в первую обладательницу титула княгини), не только не сообщала о своем скором прибытии, но, известив супруга о том, что бабушке стало лучше, писала, что по совету врачей старой даме надлежит отправиться до полного выздоровления в горы, в их владение Рудольфскроне в Бад Ишле. Лиза с детьми собиралась побыть с ней там еще некоторое время. Свежий воздух Зальцкаммергута будет для малышей гораздо полезнее венецианской пасмурной сырости начала года. «Так что, — оправдывалась молодая женщина, — не придется снова уезжать в феврале, если в этом месяце опять будет aqua alta[17], как случается все чаще и чаще».
Прочитав это, «шеф» устремился в кабинет господина Бюто, потрясая посланием и крича:
— Нет, это уж слишком! До свадьбы Лиза только и мечтала о том, что будет жить в Венеции, а теперь как будто радуется любой возможности отсюда сбежать, чуть начинает накрапывать дождик или поднимается море...
Конец гневной речи секретарь уже не слышал, поскольку свободной рукой Альдо захлопнул дверь, но, судя по грозному взгляду и мрачной физиономии князя на выходе, желаемого эффекта речь господина Ги в защиту Лизы не возымела.
