Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 19
Уля сжала свои крепкие кулачки и гневно потрясла ими в воздухе. От обиды хотелось плакать, но не такой был супердевочка человек, чтобы плакать на глазах у других.
Низкий электрический бас окатил ее с головы до ног, и сразу же за электрическим басом забухал метроном барабана и ударили по ушам клавишные. Вторил всему этому шуму реактивный мотоциклетный рокот. Из облака клубящейся пыли, как витязь на железном коне, выкатил Федор Крюков, известный во дворе и его окрестностях под прозвищем Фредди Крюгер. Осадив своего взбрыкивающего коня, но не заглушая мотора, Фредди важно взглянул на Улю из-под кожаной перчатки в заклепках.
– Проблемы? – спросил ковбой.
– Да, – ответила ему супердевочка и показала рукой на лысого.
– Нет проблем, – усмехнулся Фредди и кивнул на седло позади себя.
Уля вмиг забралась в седло. Фредди Крюгер воскликнул: «Й-йес!» – и бросил мотоцикл вперед.
«Харлей-Дэвидсон», почуяв свободу, радостно и громко заржал, весело взлетел на дорожкой, приземлился на заднее колесо, оттолкнулся, взлетел опять, приземлился теперь уже на переднее и так, дурачась как жеребенок, пустился догонять лысого.
Уля крепко сидела сзади, вцепившись в фирменную куртку-косуху крутого байкера Фредди Крюгера. В ушах ее завывал ветер; ему добавляла драйва супергруппа «Неблагодарные мертвецы». Динамики на руле «Харлей-Дэвидсона» работали на полную мощность, и яростный хэви-метал соперничал в силе звука с музыкой мотоциклетного сердца.
– Супер! – кричала Уля, подпрыгивая в упругом седле.
– Ништяк! – отзывался Фредди и взмахивал кожаным кулаком.
Лысый тоже не собирался сдаваться. Высоко подбрасывая колени и помогая себе локтями, он мчался, как призовая лошадь, почуявшая заветный финиш.
– Это только погонюшка, – он трясся от злорадного смеха, – погоня еще впереди!
Фредди Крюгер давил на газ, и расстояние потихонечку сокращалось. Слева мелькал забор, справа, как в безумной кино, проносились испуганные деревья, собачники, прогуливающие собак, и бледные корпуса домов, не видевшие ни разу в жизни такого сумасшедшего кросса. На каждом повороте дорожки, когда скорость приходилось сбавлять, Уля тыкалась в спину Фредди и думала, что сейчас свалится. Она крепче вдавливалась в седло и обхватывала Фредди руками.
Наконец за очередным поворотом расстояние между лысым и мотоциклом сделалось совсем никаким. Перед ними буквально в метре шевелились на спине под плащом лопасти лопаток преследуемого. Они видели, как в руке у брюнета появилась розовенькая бутылочка. Лысый отвинтил на бегу розовенькую легкую пробку, голову запрокинул вверх и высосал из таинственного сосуда таинственное его содержимое.
После этого произошло непонятное. Лысый вытащил носовой платок белого, капитулянтского цвета и помахал им над головой. Затем сделал отмашку влево и с дорожки свернул к забору. Пробежав еще немного вперед, он остановился на месте и понуро опустил голову.
Фредди с Улей остановились тоже. Уля спрыгнула с седла на дорожку и решительно направилась к лысому.
– Перепутал! – слезливым голосом пожаловался брюнет супердевочке. – Съел не из той бутылочки! Растяпа! Что я наделал! Теперь придется целый час ходить добрым! Не желаю! Хочу оставаться злым! – Лицо его на глазах из лисьего вдруг сделалось сладким, приторным, как халва и гематоген. – Девочка, хочешь конфетку? – Лысый сунул руку в карман и вытащил оттуда на свет сплющенную ириску «Тузик».
– Во-первых, супердевочка, а не девочка. Во-вторых, у маньяков конфеты не берем, – сказала, как отрезала, Уля. – Знаем мы вас, маньяков, – сперва дадите конфетку, а там и голову откусите по самые плечи. Да и конфета, небось, отравленная, – добавила она недоверчиво. Затем строго заявила брюнету: – Сейчас же отдайте то, что нечестно выменяли у Пашки, – папин штопор, вилки и брошку.
– Нету, – сказал брюнет. – Честное слово, нету. Ни вилок нету, ни штопора…
– Значит, вы меня все время обманывали? – Уля задрожала от возмущения. – Значит, зря я вас догоняла? Значит…
– Что ты! – испугался брюнет. Он смутился, виновато захлопал веками. – Не зря! Конечно, не зря! Вот. – На ладони его рядом с «Тузиком» появилась мамина брошка. – Возвращаю с величайшим почтением. Все камешки целые, ни один не выковырян. То-то твоя мама обрадуется.
– Ладно уж, так и быть, прощаю! – Уля забрала брошь. – Только обещайте, что больше никогда не будете никого обманывать, особенно маленьких. Обещаете?
– Обещаю, – ответил лысый, – целый час никого не обманывать, даже маленьких.
Окончание обещания лысого супердевочке услышать не удалось. Его заглушили мотоциклетный рев и отдохнувшие после недолгой паузы «Неблагодарные мертвецы».
Глава 7. Мудрость попугая Коломбо
Что-то странное творилось в природе – тучки были не просто тучки, а походили на голодных стервятников, кружащихся над будущей жертвой; ветер тоже был какой-то недобрый – не мурлыкал привычную колыбельную, нагоняя на попугая сон, а громко бухал в барабанные перепонки, как черт копытом по гробовой доске; а уж про тени, населяющие кусты, Коломбо вовсе боялся думать – он просто прятал голову под крыло и высовывал ее лишь тогда, когда бдительность побеждала трусость.
То ли Землю навестила комета, то ли Солнце покрылось пятнами, то ли страшная магнитная буря бушевала над участком газона, вверенным ему родным ЖСК, только попугаю Коломбо этой ночью было не до покоя. Попугая одолевали страхи. Ему мерещились дворовые хулиганы, целящиеся из рогатки в лоб. Ему чудилось, как на страшном вертеле зажаривают его бедную тушку и чьи-то острые, опасные зубы вот-вот вонзятся в попугаячью плоть. Ему слышались крадущиеся шаги охотников за птичьими головами и виделась человеческая рука, вылезающая из непроглядной тени, чтобы схватить, запихать в мешок и отнести в зоомагазин на комиссию.
Попугай шевельнул крылом и тихонько приподнял веко. Привидевшаяся со страху рука почему-то исчезать не хотела. Она нахально тянулась вверх и по-змеиному шевелила пальцами.
«Пошло вон, дурацкое привидение!» – Коломбо мысленно щелкнул клювом и попытался себя представить не попугаем, а могучим орлом. Но, видно, призраки не читают мыслей, потому что назойливая рука упрямо продолжала тянуться. Коломбо уже мог прочитать наколотое на руке имя. Привидение звали Боря.
«Ах так! – подумал Коломбо и нацелился твердым клювом в расплывчатую буковку „о“, круглящуюся в имени, как мишень. Подождал, когда буковка станет четче, и ударил в самую середину.
– Ай! – воскликнуло привидение Боря. – Какая нехорошая птица! Мало того, что она не спит, она, оказывается, еще и клюется! Ломакин, вылезай, твоя очередь.
Моментально рука исчезла, а из кустов, шурша листьями и треща веточками, вылезла подозрительная фигура. Вооруженная специальной пилой-ножовкой, которой перепиливают железо, фигура эта выглядела несколько жутковато в свете редких непогашенных окон и одинокой половинки луны, запутавшейся в сетях облаков.
Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 19
