У Линды были мокрые волосы, лицо пылало; в коротком черном шелковом платье, босая, она стояла у гранитной стойки рядом с двухдверным холодильником из нержавеющей стали. На стойке виднелись прозрачный кувшин с листьями мяты и бутылка «Столичной»; над стойкой на крючке висела связка ключей с маленькой надписью: «Ключи от машины, балда». Линда бросила кубики льда и мяту в высокий стакан и налила туда грейпфрутового сока.
– Я пью грейпфрутовый коктейль. Ты как? Или для тебя это слишком рано?
– Сейчас всего пол-одиннадцатого. Те, для кого уже не рано, мечтают опохмелиться.
– Так да или нет? Есть только что сваренный кофе.
– Я выпью кофе. С молоком, без сахара.
Линда плеснула водки в свой стакан и принесла мне большую кружку с кофе. Потом забралась с ногами на кремовый диван, стоявший у прозрачной стены, и улыбнулась. Взгляд у нее был какой-то неясный, как будто она отведала уже не первую порцию коктейля или приняла успокоительные, а может – и то, и другое. Видимо, черное платье она использовала для самых разных целей, но оно явно не годилось для того, чтобы прятать мягкое загорелое тело хозяйки.
– Итак, Эд, что ты от меня хочешь?
– Нет, это ты скажи, что ты от меня хочешь! Ты уверена, что хочешь, чтобы я нашел твоего мужа? – Я пытался посмотреть ей в глаза, но не смог.
– Но вчера вечером я тебе уже говорила. Конечно, хочу. – Она снова улыбнулась, зная, какое действие это произведет на меня. – Хотя это еще не все.
– Да, мне тоже нужно кое-что еще. Если я стану на тебя работать, боюсь, тебе придется кое с чем смириться. Если я сплю с женой какого-то человека, то этот человек меня перестает интересовать. Может, ты немного оденешься? Тогда мы сможем поговорить про Питера.
Улыбка тут же исчезла с лица Линды. Она вздрогнула, как будто ее ударили. Не говоря ни слова, встала и вышла из комнаты. На миг я пожалел, что отказался выпить.
На заливе появились первые парусники. Они сияли, словно жемчуг в голубой дымке. Чайки бросались вниз с утесов и скользили над игристыми волнами. Наступал еще один и, видимо, замечательный день.
Линда вернулась, одетая в черный брючный костюм. Она снова села на диван и сказала:
– Надеюсь, так нормально? Все мои балахоны в химчистке.
Она отпила из бокала и опять казалась испуганной, но было что-то вызывающее в ее алых губах и огоньках злости в глазах. Не успел я раскрыть рот, как она заговорила о деньгах.
– Раз ты будешь на меня работать, думаю, лучше сначала обсудить денежную сторону дела. Как там говорили в кино: двадцать пять долларов в день плюс все расходы?
– Ты, должно быть, помнишь немое кино. Последнее дело, которым я занимался, приносило мне тысячу долларов в день.
– Тысячу долларов? Ты, вроде, говорил, что ты обезьянка, которая помогает шарманщику.
– Да, начиналось так.
– И что случилось потом?
– Шарманщик умер, а обезьянка заняла его место.
Линда поднесла руку к горлу, глаза ее расширились.
– Ты мне этого не говорил. Как умер твой босс?
– Его убили.
– Ты нашел того, кто это сделал?
– Это была его жена.
– Жена?
– Ну, в таких случаях почти всегда замешана жена. Да, я поймал ее.
Линда допила коктейль и закурила сигарету. Ее руки дрожали, но она заставила себя успокоиться.
– Мы, кажется, говорили о деньгах? – напомнил я.
– Как насчет семисот пятидесяти в день?
– Хорошо. Ты раздобыла записи?
– Они все исчезли, – сказала Линда. – Я искала их сегодня в кабинете. Счета, корреспонденция, личные фотографии – ничего не осталось.
– Ты, по-моему, говорила, что все на месте?
– Я думала, что все на месте. – Она указала на пирамиду коробок на кухонном столе. – Все было в этих коробках, даже свидетельство о рождении Питера. Но в них кто-то копался.
На каждой коробке была наклеена бирка: «Банк – счета, чековые книжки»; «Эйерком, Вудафон»; «Недвижимость»; «Акции». Все коробки оказались пусты.
Она махнула рукой и сильно тряхнула головой, словно приказывая себе собраться, села, уставилась в пол и сжала ладони между коленями в маленькие кулачки. То, что у нее менялось настроение каждые тридцать секунд, меня очень утомляло. Непонятно было, виновата она, испугана или просто необдуманно ведет себя из-за выпитого алкоголя.
– Можно я осмотрю его кабинет?
– Он наверху, последняя дверь по коридору.
Белая гостиная закруглялась и заканчивалась лестницей, ведущей наверх. Я дошел до конца коридора и открыл дверь кабинета Питера Доусона. Деревянные ставни были закрыты, и я включил свет. Вдоль всей стены висели полки, уставленные коробками, в которых находились документы, освещавшие все аспекты жизни Питера: папки, связанные со школой, университетом и работой; «Плаванье», «Теннис», «Парусный спорт»; папки, посвященные филателии, коллекционированию открыток, футболу и бойскаутам; две под названием «Альбом для наклеивания вырезок – поп» и «Альбом для наклеивания вырезок – спорт». Линда была права: у Питера вся жизнь была разложена по этим папкам. Я просмотрел каждую коробку. Пустыми оказались две безымянные, три с надписями «Семья 1», «Семья 2» и «Гольф-клуб».
На письменном столе из дуба, без ящиков, стоял «Макинтош» – на полукруглой белой подставке, с монитором самой последней модели. Пока компьютер загружался, я осмотрел кабинет. На одной стене висел органайзер на два года, с пометками вроде: «Долина Аргус – 64 кв., Городские дома – сентябрь 2006» и «Спортивный центр Гленкурт – 18 месяцев». На полке с книгами преобладали биографии спортсменов и деловых людей, было несколько учебников по парусному спорту.
На столе стояла фотография: двое мужчин и скаковая лошадь. Один был плотный, загорелый, довольный собой. Одет он был в куртку и кепи из твида. Я не смог вспомнить его имени, но точно знал, что в шестидесятых он был крупной фигурой в сфере недвижимости; в газетах его называли «Первый миллионер Ирландии». Второй мужчина на фото был стройнее, чем когда я видел его в последний раз; маленькие холодные глазки с подозрением выглядывали из-под полей мягкой фетровой шляпы: Джон Доусон, отец Питера.
Я сел за компьютер и быстро пролистал папки, но почти все они оказались связаны с работой: крупноформатные таблицы, прибыль, бухгалтерский учет расходов и так далее. Если тайна исчезновения Питера скрывается здесь, мне придется нанимать специалиста, чтобы продраться через всю эту информацию. Я открыл «Ворд» и прошелся по «последним документам». Большая часть их, сохраненных под названием «1111» или «НННН», была удалена, остались только диалоговые окна: «документ 1111 не может быть открыт, так как не найден исходный элемент». Самый последний файл был сохранен как «ткэк» – «тем, кого это касается», но он открывался как пустая страница. Интересно, Питер ничего не записал, или содержимое было удалено кем-то другим? Я открыл свойства документа: дата создания – пятница, 16 июля, 13.27; дата последнего изменения – вторник, 20 июля, 12.05. Как раз вчера после полудня кто-то стер то, что было там написано, но не удалил файл.
