Три месяца в джунглях, в одиночестве, с раненой летучей мышью, проведенные Люксой в колонии зубастиков, изменили ее до неузнаваемости. Она была так рада вернуться домой! А ее подданные встречали ее с таким искренним восторгом — они словно прозрели и наконец поняли, как им повезло, что именно эта двенадцатилетняя девочка будет ими править. Правда, Люкса не могла обладать всей полнотой власти до тех пор, пока ей не исполнится шестнадцать, но и в свои двенадцать она могла высказывать свое мнение на Совете, когда обсуждались важные политические вопросы. И хотя Люкса порой проявляла упрямство и даже доводила Совет своими выходками, при этом она оставалась умной, сильной и безоговорочно храброй девочкой. К тому же теперь она готова была учиться находить взаимопонимание со своими подданными.
Все это несомненно способствовало тому, чтобы Люкса почувствовала себя счастливой. Но Грегор знал и другую причину ее радости. Причину звали Газард, это был шестилетний кузен Люксы, мальчик с зелеными, как лайм, глазами и черными кудрями, рожденный и выросший в джунглях. Когда его отец, Хэмнет, дядя Люксы, погиб в неравной схватке с муравьями, Газард осиротел. Его мама, которая была из наземных, давно уже умерла. И тогда Люкса забрала его с собой в Регалию, и они стали настоящими братом и сестрой. Он жил в ее апартаментах, ел вместе с ней и всюду за ней следовал, словно преданный паж. И Люкса позволила себе полюбить его всей душой.
Грегор увидел, как Газард пролетает на летучей мыши прямо у него над головой.
Газард был старше остальных малышей на площадке, но искусство управления летучей мышью было для него в новинку. Когда мальчик изъявил желание приступить к тренировкам, Люкса строго-настрого запретила подпускать его к какому-либо оружию. Его отец, умирая, просил, чтобы Газарда ни в коем случае не растили воином, и Люкса ему это обещала. Поэтому пока остальные дети его возраста учились военному искусству, Газард занимался тем, к чему у него был особый талант, — языками.
Вообще-то регалианцы не особо заморачивались изучением чужих языков, но Газард не был регалианцем по рождению — он родился и вырос в джунглях, где пытался разговаривать со всем, что встречал на пути и что могло ему ответить. Он прибыл в Регалию, в совершенстве владея языком «шипучек» (змей и ящериц) и умея объясниться еще на нескольких языках не привыкших общаться с людьми животных. Викус, дедушка Газарда, тут же пригласил для него учителей: Живоглот обучал его крысиному языку и все время ставил его в пример Грегору, говоря, что Газард несравненно более способный и старательный ученик; Темп, таракан, который несколько раз спасал Босоножку от неминуемой гибели, обучал сразу двоих — и Газарда, и свою обожаемую принцессу — щелкающему языку тараканов; а Парвокс, необыкновенной красоты красный паук, учил его своему странному способу общения при помощи вибраций. В свободное время Газард пытался беседовать с летучими мышами на их языке, хотя некоторые звуки, при помощи которых они общаются, слишком высоки для человеческого уха.
Грегор направился к своим друзьям и вдруг услышал, как кто-то промурлыкал ему в ухо:
— Прыгай!
Он сделал шаг и подпрыгнул как можно выше в воздух, расставив ноги в стороны. А в следующую секунду он уже сидел на спине Ареса.
Рядом с Аресом Грегор всегда чувствовал себя по-особому — в полной безопасности. Они породнились и были единым целым, командой из человека и летучей мыши, которые поклялись защищать друг друга ценой собственной жизни. А пройдя через невероятные трудности и вместе их преодолев, они стали к тому же настоящими друзьями.
— Как дела, парень? — спросил Грегор.
— Хорошо. Дела идут, — ответил Арес.
Грегор обнял Ареса за шею: на месте уродливых багровых шрамов от чумных бубонов пробивалась новая мягкая шерстка.
Арес был самой первой жертвой ужасной болезни и не только смог выжить, но и на удивление быстро восстанавливался. Уже через несколько недель после начала лечения врачи выписали его из больницы. Поскольку Арес был не очень-то общительным, врачи боялись, что он снова улетит в свое укромное убежище в пещере, где его невозможно отыскать, в то время как он нуждался в присмотре и продолжении лечения, а потому ответственность за него взяла на себя Люкса. И теперь Арес жил вместе с ней, Газардом и Авророй в королевских покоях дворца. Грегор полагал, что Арес и сам предпочел бы жить здесь, среди друзей, чем сидеть в одиночестве в своей пещере.
— Скоро мы будем есть? — спросил Грегор, у которого от голода сосало под ложечкой.
Марет свистнул, созывая летучих мышей и их маленьких наездников на поле.
— Думаю, прямо сейчас — тренировка-то окончена, — ответил Арес.
И через десять минут они уже сидели за большим накрытым столом.
Кроме Грегора, Люксы, Газарда, Босоножки, Ареса и Авроры сегодня за столом присутствовала еще одна летучая мышь — любимица Газарда. Ее звали Талия. Шерстка у нее была персикового цвета с белыми полосками, что делало ее слегка похожей на кошку. Талия была еще совсем молодой, почти подростком, и очень смешливой, что немало удивляло Грегора: ему уже доводилось шутить с ней, и над каждой самой незамысловатой шуткой она заливисто хохотала минут десять, не меньше.
Сегодня он вспомнил старую шутку: «В черном-черном доме в черной-черной комнате сидит черная-черная собака. — Ой, и зачем это я все черным разукрасила?» В этот момент у Талии рот был набит едой, и бедняжка едва не задохнулась, поперхнувшись от неудержимого хохота.
— Как ты думаешь, она это перерастет? — спросил Грегор Люксу шепотом, делая круглые глаза.
— Очень надеюсь, — прошептала она в ответ. — Кстати, Газард склоняется к тому, чтобы с ней породниться.
Грегор ел нежную рыбу, приготовленную на гриле, в маринаде из грибов, и свежий хлеб. Он не принимал участие в беседе, потому что все не мог отделаться от мыслей о Живоглоте и Мортосе.
После обеда, когда остальные отправились играть в апартаменты Люксы, он отговорился, сказав, что намерен прогуляться в музей. На самом деле ему хотелось побыть одному и подумать.
Вопреки предупреждению Живоглота, Грегор намеревался пойти и поговорить с Викусом. Но Живоглот был прав — Викус непременно вынесет сообщенное Грегором на обсуждение Совета. А большинство членов Совета слишком скоры на решения.
Если бы только знать, что в том пророчестве говорится…
Нерисса!
Грегор резко развернулся на пятках и помчался к каменной комнате с пророчествами Сандвича. Нерисса проводила там почти все свободное время. Если кто-нибудь и может сказать Грегору, что его ожидает, — то это именно она.
Нерисса была членом королевской семьи, кузиной Люксы, и даже несколько месяцев носила корону, пока все думали, что Люксу убили крысы. Но в отличие от своей решительной и властной двоюродной сестры, Нерисса была тонкой и ранимой натурой, неустойчивой психологически, к тому же у нее случались видения — и порой она могла предвидеть будущее. Контролировать и объяснять свои видения она могла не больше, чем Грегор мог контролировать и объяснять свои приступы яростничества. Она даже не могла сказать, когда случится то, что она видит: через час или через добрую сотню лет.
