автостопом до центра, а потом в какую-нибудь южную губернию. Заляжем на три года. После этого земля государству отойдет. Пусть делают потом, что хотят.
Игнат мельком посмотрел на меня, и, видимо, поймав мой вконец обалдевший взгляд, добавил:
- Лучше тебе было согласиться на предложение Феликса.
- Это-о еще почему-у?
Игнат лишь отмахнулся.
Нет, это уж слишком. Быстро оценив местность, по которой мы неслись, я схватился за руль и вывернул его, направляя машину в самый большой из ближайших стогов сена.
Машина врезалась в стог. Нас бросило вперед, ремни безопасности больно врезались в тело, но удержали.
- Ты что творишь?! Совсем сдурел! – заорал Игнат, поворачиваясь ко мне и хватая за грудки. – На кой ляд тебе сдалась эта усадьба?!
- Ты что, поверил, что нас оставили бы в живых после продажи?! – мой крик не уступил в громкости.
Игнат вдруг отпустил мою футболку и ошалело уставился на меня. Что, неожиданно было слышать такие светлые мысли от деревенского чудака? Нет, это мысли Адариса, который на собственной шкуре убедился, что сильные мира сего так просто не отпускают. А этот князь, видимо, именно к таким и относился.
Воспользовавшись замешательством гувернера, я продолжил наступление.
- Это ты мне скажи, почему они пришли ко мне – незаконнорожденному и непризнанному?
Игнат на мгновение задумался, а потом полез за пазуху и извлек оттуда ту самую папку.
- На вот, читай! Это копии. Посыльный позавчера принес.
Я взял папку и, раскрыв, начал перебирать содержимое. Помимо паспорта на имя Тимофей Адашкина (фамилия Ольги Ивановны), обнаружилось признание отцовства Никольского-старшего и завещание, по которому Тимофей, то есть я, становился единоличным владельцем всего движимого и недвижимого имущества графа. Ко всему прочему мне полагался графский титул.
- То есть я теперь богат, а ты от меня это скрываешь! Не ожидал я от тебя такого, Игнат! После стольких лет! – упрекнул я гувернера.
- Особо не рассчитывай ни на что, - огрызнулся он. – Род Никольских утратил расположение престола, имение в запустении, насколько я знаю. Там нечем поживиться. Зачем Дорохову понадобилась пустая земля, на которой уже давно ничего не сеют – ума не приложу.
Несмотря на сказанное Игнатом, мысль о том, что я имею некоторое имущество, которое позволит мне не работать за миску борща, невероятно согрела душу. Мне совсем не хотелось вгрызаться в чьи-то глотки на пути к спокойной жизни в этом мире, но и отдавать такую возможность какому-то Дорохову я не собирался. Главное – не соваться к престолу, у которого я сейчас в немилости.
- А этот князь – он кто? – я состроил мину ученика, не выучившего задание учителя.
Игнат закатил глаза.
- Чему я тебя учил все эти годы! Дорохов один из крупнейших промышленников, занимается добычей металлов. Он монополист в добыче империя. Ты хоть понимаешь, против кого пошел?
Глаза гувернера излучали ярость и страх одновременно. Возможно, этот Дорохов, действительно опасный тип. Но он оказался у меня на пути к цели. А значит, мы еще посмотрим, кому придется бежать.
- Единственный выход – затаиться, - продолжил Игнат уже более ровно. – Земля отойдет императору и пусть тогда с ней делают, что хотят. Поехали, Тимофей! Время уходит!
- Поедем, Игнат, конечно, поедем, - с этими словами я кое-как открыл дверь машины и пересел на заднее сиденье, - но не в Камышин. Мы поедем к Ипатову И.И. – душеприказчику графа Никольского.
Я помахал перед его носом завещанием, на котором стояла подпись этого самого Ипатова ИИ. Тимохин опекун обернулся и посмотрел на меня, как на последнего дурака.
- Ты же понимаешь, что мы не сможем убежать, - спокойно пояснил я и достал из кармана нож Буратова.
Игнат отшатнулся.
- Не бойся, это не для тебя. В каком-то смысле. В общем, мы сейчас же едем получать наследство, или я перережу себе горло. Ты ведь не можешь позволить, чтобы мне был причинен вред, как бы то ни было.
Да, это я понял, когда вместо того, чтобы тихо отсидеться в углу или даже помочь негодяям, Игнат ринулся меня спасать.
- Так что, мы едем? – я красноречиво поднес лезвие к горлу.
- Едем, - буркнул гувернер особого назначения и, заведя мотор, дал задний ход.
Глава 4
Стараясь не упускать из вида Игната, я обратился к Мико.
«Милая, а можно сделать так, чтобы мне не взламывать память Тимофея каждый раз? Это отнимает много сил и времени. Возможно скоро мне придется разговаривать со многими людьми. Будет выглядеть странно, если я буду вспоминать обычные слова?»
Мико озадаченно округлилась.
«Ты можешь слить нашу память воедино?»
Магия на мгновение замерла, потом мелко завибрировала, стала увеличиваться, прорастая множеством светящихся игл, и вдруг брызнула ими, прошивая сознание насквозь. Тело безотчетно вздрогнуло, рука дернулась, лезвие слишком сильно прижалось к коже. Но буквально тут же мир стал прежним, и Мико приняла обычную форму, правда ее сияние чуть потускнело.
А я внезапно обнаружил, что мне стали доступны какие-то будничные воспоминания Тимохи. И то, что та палка с перекладиной, которой я уделал амбала, называлась швабра. Отлично, получилось!
Я почувствовал, как начало саднить там, куда прижался нож. Проведя пальцами по шее, увидел на них кровь.
- Дакхр! – едва слышно выругался я, но Игнат услышал и обернулся.
- Осторожнее надо быть, - раздраженно бросил он, обернувшись. – И вообще, убери уже это. Отвезу я тебя к Ипатову.
Я недоверчиво хмыкнул, но нож все же положил на сиденье. Автомобиль, не сбавлявший скорость ни на минуту, подпрыгнул на кочке, ведь на дорогу мы пока не выехали. Хотя вряд ли на ней будет трясти меньше.
- А ты за дорогой смотри, - ответил я.
Игнат смерил меня недовольным взглядом, но спорить не стал. На какое-то время в салоне воцарилась тишина. Почти осязаемая напряженность повисла в воздухе. Чтобы разрядить обстановку, а также удовлетворяя любопытство, я решил спросить:
- Игнат Семенович, а все гувернеры так драться умеют?
Плечи опекуна дернулись, а автомобиль подскочил на очередной кочке.
- Не все, Тимофей, - как-то печально ответил Игнат. – Я не всегда был гувернером.
И он поймал мой взгляд в зеркале заднего вида.
- Кем же вы были, уважаемый Игнат Семенович, - спросил я уже не из праздного любопытства, а чтобы понять, с кем же на самом деле Тимохе пришлось жить
