– Я вернусь, ата! Сразу же, как только получится, обещаю!
– Хорошо. Я тебе верю, сынок. – У Мурталло, казалось, камень с души упал. – А теперь слушай! На ледник пойдешь, там осторожно – можно в расселину упасть. Как барс идти должен. За хребтом, когда снега закончатся, скалы пойдут, россыпи. Потом смотри во все глаза. Там берет начало родник. Потом речкой бурной становится и течет в долину. Речка эта идет до самого Хамзаабада и дальше, до Ферганы. Это все, что помню.
– Спасибо, ата! – почтительно произнес Мулла.
– Все, начальник, иди. И удачи вам, – Мурталло обратился к Андрею. – Абдулло береги – он теперь мне как сын…
Вытянувшись в цепочку, группа уходила на ледник, а пожилой таджик все сидел на хурджуме, брошенном на небольшой валун…
– Мулла! Ты когда успел с Гульнарой-то? – поинтересовался Филин на одном из привалов.
– Так получилось, командир.
– Так когда? Уж не во время ли несения службы на посту?
– Зачем обижаешь, Филин? Меня Бай сменил. Хотел спать идти, а тут она… Говорит, в доме места немного осталось, а в овчарне тепло и сено мягкое…
– Так кто кого трахал, Абдулло? – засмеялся Медведь.
– Зачем так сказал? Я жениться хочу! Гуля хорошей женой будет, – обиделся Мулла.
– Ладно, извини! Не сердись – не знал я, что все серьезно. На свадьбу-то пригласишь?
– Всех приглашаю! Только с Бекмурзой закончим. Потом барана будем резать – плов будет, шурпа будет. Бастурму Брат сделает – шашлык будет…
– Почему Брат, э-э! – вскинулся Кабарда.
– Оба, оба бастурму готовить будете! Когда еще таджик кавказского шашлыка попробует, а?!
– Договорились!
Ребята были рады за Муллу. Наш скрытный Абдулло никогда не делился своими гусарскими победами, потому его за глаза ребята иногда называли Чугунок. А тут такое событие… …Снегопад, слава богу, закончился, но это ненамного облегчило задачу. Мороз стоял такой, что обжигал лицо… Теперь отличить, кто есть кто в группе, можно было только по комплекции да по походке – они натянули на лица свои «Ночки», совершенно обезличившись. Группа шла по леднику осторожно, в парных связках, медленно, шаг за шагом поднимаясь к горному хребту. Казалось – вот еще немного, и они доберутся до этих седых, обветренных кряжей, но… Но с каждым шагом, сделанным в сторону скал, они, казалось, на тот же шаг отступали назад…
Натруженные ноги воинов постоянно проваливались в еще не слежавшийся снег. Непрерывно дующий ветер находил щели в наглухо застегнутых комбинезонах и засовывал в них свои морозные щупальца, промораживая до костей. А ребята, пыхтя, словно стадо ополоумевших паровозов, упорно лезли вверх, молча проклиная все горы и ледники на свете. Мулла вел группу к седловине между двумя отрогами, следуя совету будущего тестя. И это был единственный, не разумный, но путь – лезть зимой на скалы не отважился бы и многоопытный альпинист.
– И кто это спорт такой придумал – альпинизм, – ворчал Медведь. – Та шоб меня покрасили в зеленый цвет, если я добровольно еще полезу в горы! На фую я видел эту романтику – ни пожрать толком, ни посрать!!!
– А ты в штаны вали, прапор, – в тон ему отвечал Змей. – В первый раз, что ли?
– В первый ра-аз! – передразнил его Игорь. – Сам-то, когда поссать собирался, чего так долго рукой в ширинке шарил?
– Балду искал, – честно ответил Змей. – Даже испугался – думал, что мой красавчик отмерз и отвалился, а я даже места, где это случилось, не отметил!
– Ага. А если бы отметил, то поставил бы обелиск – «Павшему герою»? А вместо звезды сверху повесил бы яйца – иначе недокомплект, – подал голос Бандера.
– А зато можно было бы сделать протез. Сейчас, говорят, можно и такое. Да еще и размеры указать. Красота-а!..
– Ага. Побольше и потолще, как среднее полено. И спать с ним в обнимку, – подключился Сало.
– Или бабам показывать как награду за спецзадание, – засмеялся Медведь. – Вот было бы веселье – первый парень на деревне с деревянной балдой. Экзотика-а!!!
– Злые вы. Такую идею изговнили… …24 января часа в четыре дня они вышли к такой долгожданной седловине. Ледник был позади. Глянув вниз, Андрей поразился открывшейся панораме и только сейчас понял, на какой они высоте. Вершины гор, одетые в снежные шапки, блестели под солнцем, как драгоценные камни, сверкая и переливаясь. Ниже метрах в двухстах лежало плотное, пушистое одеяло облаков. И, казалось, что по этим косматым шапкам можно идти, не проваливаясь…
«…Снегопад закончился потому, что мы просто поднялись над облаками, – догадался Филин. – Вот занесло-то, ни хрена себе! Мать твою! Это ж на какой мы высоте?! Эх! Фотоаппарат бы сюда!!! Красотища-то какая!!!»
– Красиво, командир? – спросил подошедший Бай.
– Ага!
– Это наши с Абдулло горы – мы в них родились. Памир! А дальше, на юг, начинается Тибет – крыша мира!.. Воздух-то какой!!!
– Да. Правда… Не хватает его малость.
– С непривычки это, командир.
– Может быть… Только вот сомневаюсь я, что здесь где-то может быть караванная тропа. Здесь, наверное, даже орлы не летают, не то что ишаки.
– Она есть. Уверен… Только мы ее не знаем. Потому и пошли на скалы в лоб. А искать ее – что иголку в стогу сена. Караванщиков надо искать или проводников, а иначе – год будем гулять и ничего не найдем.
– Посмотрим. Зови Муллу. Будем решать, что делать дальше.
– Будем спускаться? – спросил Абдулло, присоединившись к ним.
– Сам что посоветуешь?
– Думаю, сейчас надо, – до темноты еще полтора-два часа – что-то успеем пройти.
– Он прав, Андрей, – поддержал Бай. – Ночевать на леднике опасно – утром только половина группы сможет спуститься. Холодно будет – замерзнем на снегу.
– А камень не снег – можно будет костер развести. Да и ребята подъемом к седловине «согрелись». Сейчас – самое время, командир.
– Хорошо. Вам виднее, – согласился Филин. – Медведь! Готовьте репшнуры, верхонки – будем спускаться.
– Слушай, – вдруг заговорил Мулла, – здесь стенка, метров тридцать пять – сорок, а дальше карниз. И, кажется, дальше можно будет спуститься довольно легко. Давай так сделаем: я спускаюсь по-штурмовому до карниза и осмотрюсь. Потом дам знак.
– Давай, Мулла. Бай, страхуй его, на всякий случай.
Сбросив со спины свой РД, Мулла сноровисто размотал пятидесятиметровую бухту репшнура и сбросил ее вниз. Перекинув через плечо и спину репшнур, закрепленный Баем за скалу, Абдулло скользнул вниз…
Притормаживая верхонками, отталкиваясь ногами от стенки, Мулла, пролетая за раз по несколько метров, в несколько приемов преодолел спуск. Прошел по карнизу в одну, в другую сторону. Затем исчез на несколько минут за поворотом и, вернувшись, подал знак, что можно спускаться. По одному, оставляя при себе только оружие, бойцы спускались на карниз. Оставшиеся наверху Медведь и Бандера спустили снаряжение и спустились сами, присоединившись к друзьям. Последним покинул седловину Бай. А на карнизе Мулла тем временем докладывал о результатах ближней разведки:
