больше у Чернавы.
Яга задумчиво облизнула губы, глядя на девушку с нескрываемым сожалением. От её светлых белёсых глаз хотелось сбежать или спрятаться. Но Ярослава выдержала взгляд и не отвернулась.
– Чернавы?
– Так зовут ту твою личину, что в Нави обитает. Черноволосую, которая так тебя пугала с детства.
– Почему я вообще её видела? Ведь других людей не пугает их отражение, оно обычное, неживое, не тёмное… Не пугает же?
– Просто мать твоя, ведьма, слишком долго с Навью играла, тёмное волшебство искала себе в угоду. Думала тень свою из Нави подчинить, получить власть над большой силой. А в итоге Навь её и поглотила.
Задумалась Ярослава, голову повесила. До последнего не хотелось ей верить в россказни о матери-ведьме. Но когда сама Яга, глядя в странное пламя, это увидела…
– А что я тут с тобой рассиживаюсь? – Хозяйка хлопнула себя по коленке. – Дел по горло, до заката успеть бы! А ты, Ярослава, если хочешь помощи моей – так уважь и мои старые кости! – Яга швырнула в девушку старой тряпкой со стола. – Приберись в доме, протри всё. Только не разбей и не порви ничего. Всю рассыпанную крупу заново перебери, друг от друга отдели, по мешкам разложи. И еды сготовь. Как я к вечеру вернусь – всё готово должно быть!
– Сделаю, хозяюшка… Только сколько же у меня времени до заката?
– Время… – Яга рассеянно посмотрела на неё, крутя на пальце седую прядь, которая будто посветлела, пока они с Ярой общались. – Время в Нави только для меня идёт как для стража. И ещё праздники живых людей друг друга сменяют. А так я не смогу тебе объяснить, сама позже увидишь, что время в Нави обычно для всех давно замершее, а то, что здесь есть, – вечное.
– А как же…
Но Яга девушку больше не слушала. Она дунула, плюнула, свистнула – подлетела к ней дрожащая ступа, распахнулась дверь. Подхватила древняя колдунья помело и вылетела из избушки.
Со всем управиться было непросто, а время определить – невозможно. Долго Ярослава протирала пыль, выбивала грязь, собирала мусор и разбросанные вещи, наводила дома порядок, кашеварила. Когда перебирала последние разбросанные крупинки, небо потемнело, резко наступил вечер. Через несколько мгновений дверь распахнулась и влетела ступа. С кряхтением и ворчанием оттуда выбралась сухая старушка с растрёпанной шевелюрой. Разогнулась и оглядела дом.
– Что, смотрю, успела управиться с делами? Да не смотри на меня так удивлённо! Яга я и есть.
– Но как же так, бабушка, днём была молодая женщина…
– Время. Время постоянно течёт только для стража границы, поэтому я старею да молодею день за днём. Остальные – нет. Ты потчевать-то собираешься, али будем у порога вечность стоять?
– Конечно-конечно… – Сбитая с толку Ярослава поклонилась и засуетилась.
После ужина Баба-яга неуклюже выбралась из-за стола и, скрипя всем телом, заковыляла к тёплой печке – спать.
– Бабушка, не сердись, но всё же подскажи, как мне дальше быть, куда в Нави идти?
– Спать ложись, дитё неразумное! – зашепелявила Баба-яга, старея на глазах. – Ночью всё равно здесь ходить нельзя: у границы двух миров неспокойно – то мёртвые к живым рвутся, то наоборот. Утро вечера мудренее, завтра проснёмся, и я расскажу, что тебе делать. А пока прибери тут всё да спать на лавку ложись, плащи шерстяные постели.
Яга тяжело взобралась на печь, с головой накрылась одеялом и моментально провалилась в сон, засопела. Будить и просить её было бессмысленно. Ярослава не спеша прибралась на столе, разложила остатки еды, постелила себе плащи на лавке. Пошла задвигать заслонки на печи и тушить светильники и тут посмотрела в сторону спящей Яги. Но хозяйки дома на печке как не бывало, на глазах девушки одеяло медленно опускалось и разглаживалось, теряя объём, словно кровать ещё с утра аккуратно заправили. Избушку наполнили пустота и беззвучие, даже лучинки и светильники затрепетали и начали гаснуть.
А затем со стороны улицы послышались странные шорохи и возня. Яра подкралась к двери, посмотрела через щёлочку: в огороде перед домом всё было так же спокойно и неподвижно. Но за забором из частокола творилось что-то странное, чего не разобрать было через узкую дверную щель или замочную скважину. Метались вокруг забора и у речки серые тени, слышался то топот, то шорох, то бег, то подвывания. Раздавались звуки падения, словно кто-то бухался в лужу или проезжался по скользкой земле. Будто бы много живых людей бегали и искали что-то рядом с домом. Или, скорее уж, неживых.
Ярославе стало жутко, она отпрянула, кинулась обратно и запрыгнула на лавку, оставив свет непотушенным. Что бы ни шумело на улице, вдруг оно прорвётся и сюда? Кто знает, безопасно ли в доме? Вдруг Ягу не посмеют тронуть, но живого человека… Что? Съедят? Вряд ли неупокоенные вообще что-то едят. Тогда что?
В печке вдруг с шипением вспыхнул огонь. Оттуда послышался шорох, потом второй. Затем возня усилилась. И вдруг Ярослава различила тихий вздох и тонкое, еле слышное сопение. Она испуганно приподнялась на локте, вытянула шею – вдруг в дом прорвалась какая-нибудь страшная сила. На печке одеяло слегка приподнималось, словно кто-то положил под него маленький кулёк или кошка забралась погреться. Тихое сопение выровнялось, стало спокойным и уверенным. Проверять свою догадку Яра не стала, но ей сразу стало менее тревожно. Завернувшись в одеяло с головой, девушка вытянулась на лавке, стала наблюдать, как в закрытой печке мелькает непогасший огонь. И не заметила, как уснула.
– Всё спишь? А я есть хочу! – Кто-то бесцеремонно стащил с Ярославы плащ, который служил ей одеялом.
– Что? – Яра зевнула, потирая глаза. – Ты кто?
– Опять? Я Яга! И если ты не плиготовишь еды, то я тебя съем!
Яра оторопело посмотрела на хозяйку дома и расхохоталась. Перед ней стояла девчушка с тонкими светлыми косичками и выпавшими передними клыками, из-за которых она шепелявила. Одета она была в простую рубашку с поясом и лапти. Узнать Ягу можно было только по оберегам и увесистым ножам на поясе, которые теперь несуразно болтались на хрупкой и тонкой детской талии. И по жутким глазам, которые оставались всё такими же белёсыми и проницательными.
– Как же ты меня без клыков есть будешь, хозяюшка? – Ярослава захихикала.
– Зубоскалит она… Кашу нам лучше плиготовь, – примирительно шепелявила Яга. Хотя она выглядела и двигалась как ребёнок, но разговаривала словно взрослая. Разве что вела себя менее сдержанно и более капризно.
Утро прошло в хлопотах-заботах – готовке, уборке и помощи Яге по дому. Иногда Ярослава отрывалась от дел и оборачивалась посмотреть на
