— Мы напрасно теряем время, — прервал его Блад. — А сейчас,поверьте мне, каждая секунда дорога. Пожалуй, вам следует уразуметь положениевещей. Огл получил от меня приказ: если спустя десять минут после этого салютая вместе с моими товарищами не покину палубы «Бонавентуры», ему надлежитпроделать хорошую круглую дыру в вашем полубаке на уровне ватерлинии и ещёстолько дыр, сколько потребуется, чтобы пустить ваш корабль ко дну. Апотребуется не так уж много. У Огла поразительно точный прицел. Он отлично зарекомендовалсебя во время службы в королевском флоте. Я, кажется, уже рассказывал вам обэтом.
Снова на мгновение воцарилась тишина, и на этот раз еёнарушил мосье Жуанвиль:
— Я здесь совершенно ни при чём!
— Заткни свою писклявую глотку, ты, французская крыса! —заревел взбешённый Истерлинг. Продолжая размахивать пистолетом, он обратил своюярость на Блада: — А ты, жалкий лекаришка!.. Ты, учёный навозный жук! Ты былучше орудовал своими банками и пиявками, как я тебе советовал!
Было ясно, что он не остановится перед убийством. Но Бладоказался проворнее. Прежде чем кто-либо успел разгадать его намерения, онсхватил стоявшую перед ним бутылку канарского вина и хватил ею капитанаИстерлинга по голове.
Капитан «Бонавентуры» отлетел к переборке. Питер Бладсопроводил его полёт лёгким поклоном.
— Сожалею, — сказал он, — что у меня не оказалось под рукойни банок, ни пиявок, но, как видите, кровопускание можно произвести и с помощьюбутылки.
Потеряв сознание, Истерлинг грузно осел на пол возле переборки.Повскакав с мест, пираты надвинулись на капитана Блада. Раздались хриплыевыкрики, кто-то схватил его за плечо. Но его звучный голос перекрыл шум:
— Берегитесь! Время истекает. Десять минут уже прошло, илибо я и мои товарищи покинем сейчас ваше судно, либо мы все вместе пойдём надно.
— Во имя всего святого подумайте, что вы делаете! — вскричалЖуанвиль, бросаясь к двери.
Однако один из пиратов, человек практической складки, ужеуспел, как видно, кое о чём подумать и, схватив Жуанвиля за шиворот, отшвырнулего в сторону.
— Ну, ты! — крикнул он капитану Бладу. — Лезь на палубу изабирай с собой остальных. Да поживее! Мы не хотим, чтобы нас тут потопили, каккрыс!
Все четверо поднялись, как им было предложено, на палубу.Вслед им полетели проклятия и угрозы.
Пираты, остававшиеся на палубе, не были, по-видимому,посвящены в намерения Истерлинга, а, быть может, подчинялись отданному кем-топриказу, но, так или иначе, они не препятствовали капитану Бладу и еготоварищам покинуть корабль.
В шлюпке, на полпути к кораблю, к Хагторпу вернулся дарречи:
— Клянусь спасением души, Питер, я уже подумал было, что намкрышка.
— Да и я, — с жаром подхватил Питт. — Что ни говори, онимогли разделаться с нами в два счёта. — Он повернулся к Питеру Бладу, сидевшемуна корме: — Ну, а если бы по какой-нибудь причине нам не удалось выбратьсяоттуда за эти десять минут и Огл и вправду принялся бы палить, что тогда?
— О, — сказал Питер Блад, — главная-то опасность в том изаключалась, что он вовсе не собирался палить.
— Как так, ты же это приказал!
— Да, вот как раз это я и забыл сделать. Я сказал емутолько, чтобы он дал холостой выстрел, когда мы пробудем на «Бонавентуре» час.Как бы ни обернулось дело, это всё равно нам не повредит, подумал я. И, клянусьчестью, кажется, не повредило. Фу, чёрт побери! — Блад снял шляпу и, словно незамечая изумления своих спутников, вытер вспотевший лоб. — Ну и жара! Солнцетак и печёт.
Нежданная добыча
Капитан Блад любил повторять, что человека следует оцениватьне по его способностям задумывать великие предприятия, но по тому, как он умеетраспознать удобный случай и своевременно воспользоваться им.
Захватив великолепный испанский корабль «Синко Льягас», Бладдоказал, что обладает этими способностями, и подтвердил это ещё раз, разрушивзамыслы подлого пирата капитана Истерлинга, вознамеривавшегося завладеть этимблагородным судном. Однако после того как он сам и его корабль чудом избежалигибели, стало ясно, что воды Тортуги для них опасны. В тот же день на шкафутебыл созван совет, и Блад изложил на нём следующую простую философию: когда начеловека нападают, ему надо либо драться, либо бежать.
— А поскольку мы не сможем драться, когда на нас нападут, анападут на нас обязательно, следовательно, нам остаётся только сыграть рольтрусов, хотя бы для того, чтобы остаться в живых и доказать свою храбростьвпоследствии.
Все с ним согласились. Однако если и было принято решениенемедля спасаться бегством, то, куда именно бежать, предстояло обдуматьпозднее. Пока же необходимо было уйти подальше от Тортуги и от капитанаИстерлинга, в чьих коварных намерениях сомневаться больше не приходилось.
И вот в глухую полночь, звёздную, но безлуннуювеличественный фрегат, бывший некогда гордостью верфей Кадиса, бесшумно поднялякорь и, ловя парусами попутный бриз, используя отлив, повернул в открытоеморе. Если скрип кабестана, лязганье якорной цепи и визг блоков и выдали этотманёвр Истерлингу, стоявшему на борту «Бонавентуры» в кабельтове от «СинкоЛьягас», то помешать намерениям Блада он всё равно был не в силах.
По меньшей мере три четверти его разбойничьей командыпьянствовало на берегу, и Истерлинг не мог идти на абордаж с пиратами,остававшимися на корабле, хотя их и было вдвое больше, чем матросов на «СинкоЛьягас». Впрочем, если бы даже все двести человек его команды находились наборту, Истерлинг всё равно не сделал бы попытки воспрепятствовать отплытиюкапитана Блада. Он уже попытался захватить «Синко Льягас» в водах Тортуги спомощью хитрости, однако даже его дерзкая наглость отступила перед мыслью оботкрытом насильственном захвате корабля в этом порту, тем более что губернаторд'Ожерон был, по-видимому, дружески расположен к Бладу и еготоварищам-беглецам.
В открытом море дело будет обстоять иначе, а потом он такуюисторию сочинит о том, как «Синко Льягас» попал к нему в руки, что никто вКаноне не сумеет вывести его на чистую воду.
Итак, капитан Истерлинг позволил Питеру Бладубеспрепятственно покинуть порт и был даже доволен его отплытием. Он неторопился кинуться в погоню: излишняя спешка могла выдать его намерения.Истерлинг готовился даже с некоторой медлительностью и поднял якорь лишь наследующий день, ближе к вечеру. Он не сомневался, что сумеет правильно отгадатьнаправление, выбранное Бладом, а превосходство «Бонавентуры» в быстроходностидавало ему все основания полагать, что он догонит свою добычу прежде, чем Бладуспеет отойти достаточно далеко. Рассуждал он вполне логично. Ему былоизвестно, что на «Синко Льягас» припасов недостаточно для долгого плавания,следовательно, Блад никак не мог направиться прямо в Европу.
