— Соломонушка, — сказала я, неосознанно повторив имя кота на манер Эвы, — ты как? Что-то случилось?
— А что случилось? — не понял кот.
— Ты... ты выглядишь так, словно... — я взяла паузу, думая, как правильно выразиться и не ущемить кошачью гордость, — словно тебя кто-то сильно избил. Ничего не болит?
Соломон, который пытался вылизать лапу, прервался. Звучно сплюнул клок выпавшей шерсти прямо на пол. Почесал задней лапой за подранным ухом и сказал:
— Гордость болит. Никто меня не бил.
— А... — начала я, но так и не смогла выдавить ни слова: от жалости защемило сердечко.
— Не а, а маскировка, — зашипел кот. — Это моя маскировка драного уличного кота. Я, несомненно, рад, что смог быть столь близок к необходимому образу несчастного, голодного, ободранного и избитого уличного кошака, но ты бы могла и догадаться, что нет в этом мире человека, кроме Дитриха и еще парочки, которые могли бы меня довести до такого состояния.
— Понятно. А что ты тут делаешь?
Соломон второй раз замер, посмотрел мне в глаза.
— Пришел тебя спасать. Мне казалось, что это очевидно. Или ты удивляешься, почему мы так рано? С момента твоего исчезновения и впрямь не прошло трех часов, но в команде Дитриха все профессионалы. Так что, несмотря на кучу неопознанных объектов, которых мы подрихтовали, магические круги по всей столице, сломавшие практически все артефакты и защитные амулеты, я смог быстро допросить пару красавцев, не дав им помереть от яда. И узнал, куда, как, чего и почему, вот, — возвестил Соломон, гордо выпячивая грудь, с которой... свалился очередной клок шерсти.
— А Дитрих? — удивилась я. — Что он делает?
Я абсолютно не против, чтобы меня спасал прекрасный пушистый кот, но мой жених-то чем занимается, а? Жених, который мне признавался в симпатии, который целовался, да и вообще предлагал себя и честь, а?!
— Не знаю, что он делает, — сказал Соломон. — И он не знает, что делаем мы. Все справедливо.
— Что? — не поняла я.
— Не что, а где, — буркнул Соломон. — Дитрих в другой мир отправился. Пока он там, связаться и передать сведения никак. Так он не знает о том, что тут случилось. И желательно, чтобы вообще не узнал, иначе мой пушистый хвост открутят и выбросят. А он красивый. Жалко. Женщины же любят красоту и не позволят ее погубить?
После чего Соломон уставился на меня большими умоляющими глазами, мол, молчи, прекрасная, спаси нас всех.
Глава 3. Часть 2
— Я могу и не сказать. — Я пожала плечами. — А что насчет всех остальных? Думаешь, Двен промолчит? Или Алекс скроет?
Потому что если Алекс, натворив такое, умолчит о произошедшем, то я полностью разочаруюсь в своей способности судить о людях. Ведь не сказать о том, что случилось — настоящая трусость.
— Не промолчит, не скроет, — вздохнул Соломон. — Хана моему пушистому хвосту будет, вопрос лишь в том, какого размера. Если ты убедишь Дитриха, что все прошло отлично, то спасешь множество нервов и моральных сил.
— Что все? Мое спасение? — спросила я. — Без проблем. И нескольких часов не прошло, не вижу проблем...
— Нет, Кира, не твое спасение. Твое похищение, — пробормотал Соломон. — Скажи, что твое похищение было превосходным.
Мои брови сами собой поползли вверх. Уголок губ дернулся, но совесть не позволила обругать пушистого ободранца. Может, Соломон на то и рассчитывал?
— Мне сказать Дитриху, что мне понравилось похищение? — уточнила я и добавила с миленькой улыбочкой: — Что я в восторге от такого рода приключений? Когда меня посреди улицы крадут, бьют по лицу, пихают в сумку и отправляют неизвестно куда? А потом меня допрашивают всякие аристократы?
— Желательно, — важно покивал Соломон, от подбородка которого снова упал клок шерсти. Интересно, через сколько минут этот абсолютно не пушистый засранец превратиться в сфинкса? — Но про удар, сумку и допрос лучше не говорить. Дитрих не поверит, что ты из тех странных дам, которым нравится боль. Так, стой-стой, кто тебя ударил?! Куда?! Когда?!
— Похититель. По лицу. Во время похищения, — отчеканила я. — Синяк на половину лица мне недавно залечили, но ощущения незабываемые. Так мне сказать Дитриху, что я в восторге от такого обращения?
Не знаю, что Соломон почувствовал в этой фразе, но мнение свое поменял кардинально:
— Не стоит. Вообще с ним на тему похищения говорить не нужно. И это, как мы тут сейчас сбегать будем, ты покажи, кто тебя стукнул, а? Ну, надо с этим разобраться. По-мужски.
Соломон демонстративно выпятил один коготь и провел рядом со своей шеей.
— Думаешь, мы его встретим? — фыркнула я.
— Неа, навряд ли. Мы его найдем. И тогда...
— Тогда что?
— Я лично его свяжу, чтобы ты смогла его побить, — предложил мне Соломон. — Тогда-то твое похищение сойдет за приключение, правда? Не очень веселое в самом начале, зато какое радостное в самом конце!
Я пожала плечами — кто знает-то?
— И что теперь, Соломонушка? — спросила я.
— Как что? Я тебе сейчас портреты сброшу, ты мне обидчика своего покажешь. Мы его обидим так, чтобы он больше никогда и никого не смог обижать... — Глаза у Соломона зловеще блеснули, а черная дымка образовалась под лапами.
Грозный котик. Опасный.
— Давай без смертей? — робко предложила я.
— Конечно! Смерть — это слишком легко. Он будет молить о ней, но никогда не получит, мряха-ха, — выдал Соломон. — Извини, извини, местная шутка. Отомстим обидчику, а потом я тебя отведу домой. Ну, сначала мы встретимся с отрядом Дитриха, потом они отконвоируют тебя обратно во дворец, где ты утешишь Алекса, который рыдает так, словно планирует затопить не то что
