— Ты и впрямь только за этим и пришел? Хочешь узнать,куда подевалась девчонка?
— Ну разумеется! А зачем иначе я стал бы с тобойобщаться? Грег коротко рассмеялся.
— Нечего этим заниматься… Закрой дверь и присядь! Грегповернулся вокруг собственной оси, взял пачку, что лежала на радиоприемнике,достал оттуда сигарету. Его поведение полностью изменилось. Причем к лучшему. Язакрыл дверь и уселся в кресло.
— Так ты сказал, тебя зовут Престон? Я кивнул в знаксогласия.
— Где-то я это имя уже слышал.
— Газеты иногда пишут обо мне. О моей работе.
— Скажи, пожалуйста! И как — ругают или хвалят? Онпроявил ко мне уже почти дружеский интерес.
— Это зависит от газеты, которая пишет. Для одних язнаменитый сыщик, другие считают подозрительным типом, по которому скучаетполиция.
Грег нагнул голову и прищелкнул пальцами.
— Все! Вспомнил! Частный детектив!
— А теперь мне хотелось бы задать несколько вопросов поповоду Хуаниты.
— Разумеется! Валяй!
Он тоже сел в кресло, то, что стояло у окна. Нервозность вего поведении полностью исчезла, парень расслабился. Не знаю, чего он ждал,чего боялся, но, во всяком случае, это не имело никакого отношения к моимвопросам о Хуаните Мора-лес.
— Миссис Уайтон сказала мне, что ты направил к нейХуаниту, когда миллионерше понадобилась горничная. Это точно?
— Точно. Так оно и было. Малышка искала работу. Я знал,прежняя горничная Дикси только что ушла от нее, вот я и направил к неймаленькую мексиканку. А что в этом плохого, а?
Я не стал отвечать на вопрос.
— Как ты с ней познакомился?
— Вот уж, ей-богу, не припомню! Ты же сам понимаешь —девиц тут навалом, каждый день встречаешь десятки! Нет, право, не помню, где япознакомился с Хуанитой.
И он принялся размышлять, почесывая голову.
— Мне доводилось слышать, что ты умеешь обходиться сженщинами, — произнес я.
Мне хотелось сделать ему приятное, а он снова замкнулся.
— Ты пришел сюда обо мне говорить или об этоймокроногой? Я взял на заметку выражение, которое он употребил…
— Не злись! Мне говорили, эта Хуанйта настоящаякрасотка! У тебя, надо полагать, интересная жизнь, коли ты таких встречаешьнавалом, да к тому же каждый день!
На этот раз опять попал в десятку. Физиономия Грега засияла.
— Старик, этот город — настоящая золотая жила! Еслизнать тут хорошенько все злачные места, завсегда откопаешь какую-нибудьмилашку! В этом городе все девицы или богатые, или в хорошем теле. Или и то идругое сразу. — Стало быть, ты совсем забыл, где и как повстречался сХуанитой Моралес?
— Чего ты хочешь? Одна красотка из тысячи. Конечно, непомню! Ведь тут их кишмя кишит — ив Монктоне, и в Лос-Анджелесе, не говоря, ужео Голливуде! Право, это несерьезно!
И он с фальшиво измученным видом закатил глаза. Я сотворилулыбку, которую парни типа этого Грега Хадсона ожидают от своей аудитории,когда рассказывают про спортивные достижения в постельном режиме. Этот Хадсонмне совсем не нравился.
— Что ж, ладно, не помнишь так не помнишь! Перейдем ксобытиям недавних дней. Месяц назад ты звонил Уайтонам и хотел поговорить сХуанитой. Припоминаешь, зачем?
Грег надул губы.
— Месяц назад, говоришь? Вот как! Ах да, вспомнил! Но язвонил вовсе не Хуаните. Я Дикси звонил, хотел с ней поговорить о… Впрочем, этоне имеет значения. Она сама мне сказала во время разговора с ней, что малышкасмылась, а я ее спросил, почему вдруг! Да, теперь все припоминаю. Так оно ибыло.
Его объяснение совпадало с тем, что мне рассказала ДиксиУайтон.
— И с тех пор ты ее больше не видел?
— Нет. Когда она работала у Уайтонов, я ее раза двавидел, спрашивал, нравится ли, справляется ли с работой.
— Понятно. А друзей ее ты знал, людей, с которыми онавстречалась? К кому бы я мог обратиться за справками?
Грег поразмыслил несколько минут, потом покачал головой.
— Нет. Право, не знаю. Очень сожалею. Если у малышкинеприятности, сам был бы рад ей помочь. Нет, правда, не знаю…
Он пожал своими широкими плечами и посмотрел на меня так,словно предлагал закрыть за собой дверь со стороны коридора.
— Тем хуже. Спасибо за то, что потратил на меня время.Я встал и направился к двери. На стене была приклеена фотография обнаженнойдевицы. На такие фото в июльскую жару смотреть не рекомендуется. Я засунул закрай фотографии свою визитную карточку.
— Тут мой номер телефона. Если вдруг что-либоприпомнишь…
— Договорились. Я тебе обязательно звякну. Закрыв засобой дверь, я медленно спустился по лестнице. Старика в холле не было. Садясьв машину, заметил, что в восьмом номере вроде бы шевельнулась оконнаязанавеска. Но полной уверенности не было. Включив зажигание, отъехал. Потомповернул в первый переулок направо и затормозил. Может быть, я делал из мухислона, но Хадсон назвал Хуаниту Моралес «мокроногой». Так когда-то называлимексиканцев, нелегально проникающих в Соединенные Штаты: им приходилось вплавьперебираться через Рио-Гранде. Некоторые и по сей день употребляют этовыражение, хотя мексиканцы давно уже перестали переплывать пограничную реку. Внаши дни они пользуются самолетами, скоростными катерами и всякого рода другимисредствами транспорта, которые применяются современным преступным миром. Хадсонназвал Хуаниту мокроногой; отсюда следовал вывод: ему было известно, что удевушки отсутствовали официальные документы. В таком случае, почему он помог ейнайти работу и почему вдруг так быстро обо всем позабыл?
Я прошел пешком на угол и купил в киоске спортивную газету.Отсюда отлично просматривался вход в «Венецию». Через несколько минут из домавышел хорошо сложенный мужчина в белой спортивной рубашке. Он внимательнопосмотрел направо и налево, пересек улицу и вошел в бар напротив. Конечно, жарастояла неописуемая, и Хадсон, возможно, просто-напросто решил пропустить парукружек пива. Возможно…
Судя по неоновой вывеске, которая безуспешно пыталасьсоперничать с ослепительным солнцем, бар назывался «У Майка». Я подошел поближеи заглянул в окно. Большой зал, справа стойка, слева кабины для посетителей. Яуспел заметить, как Хадсон исчез в одной из последних кабин вместе с невысокогороста толстячком. Спешить было некуда, пришло в голову, что и мне бы стаканчикчего-нибудь холодненького отнюдь не повредил. Дав Хадсону время как следуетразместиться, вошел в бар и уселся в самую близкую к двери кабину, спиной кзалу. Скоро ко мне подошла высокая блондинка с пышными формами и спросила:
