Мария. — Обычная. Но хотя они и вместе все живут, а кажется, будто каждый сам по себе…
— Вот это-то и странно. Впрочем, каждому свое.
Взяв по бокалу вина, они в ожидании остальных принялись болтать о разных пустяках. Маленький Грегор сидел на коленях у Марии и застенчиво перебирал в пальчиках блестящую ленту ее длинного бордового пояса.
Вскоре послышались оживленные голоса гостей. Сардо Милиттэ… Милый, скромный, темные короткие волосы аккуратно причесаны на косой пробор, крупный перстень на безымянном пальце. И какой-то черный цветок в петлице… Гортензия, что ли? Черная гортензия?
Алекс Каэрэ, подтянутый, сдержанный, во фраке с иголочки… Длинные волосы затянуты в гладкий хвост, только надо лбом наведена пышная волна.
Сардо галантно поцеловал руку виновнице торжества, преподнес ей какую-то прелестную коробочку. Наверное, украшение. Алекс запросто, как другу-мальчишке, пожал Марии руку и, что-то тихо ей сказав, протянул подарок. Серж с дивана увидел, что это деревянные часы — изумительная маленькая копия часов самой главной башни города.
Алекс почему-то был очень серьезен и даже как будто слегка растерян… он продолжал о чем-то негромко говорить с Марией. А за ним следили большие глаза… черные, выразительные, полуприкрытые длинными ресницами. Прекрасные глаза прекрасной девушки. Да, пожалуй, самой красивой из «золотой четверки» была именно она, словно выточенная гениальным скульптором из белоснежного камня. Тонкая, легкая, она двигалась с пластикой балерины, и туча черных кудрей колыхалась от ее завораживающих движений. Наполнявший комнату устойчивый цветочный запах, казалось, исходил именно от нее — юной красавицы, подобной своему имени. Роза Лейн. Сопрано. Сильный голос, уникальный тембр, чистый и прохладный, который называли «льдистым», и своя неповторимая манера исполнения. Еще одна жемчужина Королевской Академии искусств. Серж эту девушку, в общем-то, знал. И на концертах ее бывал не раз — однажды даже с Альсени. Альсени вообще была восторженной почитательницей этой дивы… Серж не ведал, как, впрочем, и очень многие, что маленькая копия Розы есть и у композитора Сардо Милиттэ, зовут ее Марсела и она — кукла.
Конечно, все в первую очередь хвалили Грегора, поздравляли Марию с удачей, отчего бедный кукольный мальчик совсем засмущался и стал искать спасения у «своей леди».
— Как ты себя чувствуешь, Грегори? — спросила его на ушко Мария.
Мальчик, кажется, не совсем понял ее и взглянул с наивным недоумением, а потом почтительно приложился розовыми губками к ее пальцу.
— Ты хочешь еще немного побыть с нами?
— Я хочу того, чего желает моя леди, — мелодично отвечал Грегор.
— Тогда оставайся здесь.
Кукольный ребенок послушно опустил глаза.
Его создательница была счастлива, похвалы ей льстили, поздравления заставляли краснеть от удовольствия… А Серж ощущал себя очень странно. Ему не нравился этот крошечный рыцарь. Творения кукольников, как часто называли демиан люди, вообще его не впечатляли, но этот маленький обожатель Марии казался каким-то совсем… бездушным? Мария, само собой, так не считала. А Сержу отчего-то стало не по себе. Неужели маленькая Летти так повлияла на него, что теперь всех кукол демиан он будет сравнивать с ней? И всегда в ее пользу. Альсени… только Альсени могла сотворить такое рыжее ясноглазое чудо. Только Альсени…
Но Серж также заметил и то, что Мари как будто немного встревожена. Чего-то ждет? Кого-то? Ах да, кажется, она говорила, что здесь еще будет…
Он тут же получил ответ на свой вопрос. Залился трелью дверной колокольчик. Услужливый Грегор тут же кинулся открывать, но поскольку он не дотягивался до дверной ручки, кто-то из слуг помог ему.
Мария просияла. А Сержи так и уставился на нового гостя во все глаза. Вошедший в гостиную юноша был похож… ни на кого он не был похож. Во-первых, так никто на островах не одевается. Какой-то балахон, серый с искристой зеленой нитью, в вырезе сияет белизной сорочка. Высокие, песочного цвета, сапоги до колен с коричневой шнуровкой явно не для гостиной, а, скорее, для пешего похода. Он вообще походил бы на странника, пилигрима, если бы не волосы — очень длинные, воздушные, вьющиеся на концах. Они лились золотистыми волнами по его спине, падали на лицо, ничем не стесненные — что было совсем уж несогласно с царившими обычаями — мужчины никогда не появлялись на людях с распущенными длинными волосами.
Его зовут… как Мария его представила? Элиот… Эмиран… Иностранец, без сомнения. Это заметно даже по оттенку его кожи. Люди и демиане страны Южного Ветра — все белокожи, люди не столь бледны, как их собратья кукольники, но не встретишь у них таких вот лиц — золотисто-теплого оттенка… золото было и в зеленом взгляде Элиота, и в его голосе, когда он заговорил… У него была золотистая родинка на левой щеке. И Сержа нисколько не удивило, когда этот парень представился, как «охотник на звезды», как называли романтичные демиане звездочетов. Попросту говоря — астроном. Не удивился бы, если б даже оказалось, что этот Элиот и сам прилетел с далекой звезды — каким-то он был вопиюще чужим. Но Марию, похоже, ничего не смущало. Напротив. Она время от времени бросала на молодого звездочета такие восхищенные взгляды, что это, наверное, не укрылось не только от Сержа. Который вдруг встревожился за подругу. Она всегда была наивной… прямо как ее нынешняя любимая кукла… Впрочем, подумал Серж, чужие сердечные дела — потемки, влезать в них не просто невежливо, но и бесполезно. Сам он не испытывал ничего подобного, но был уверен, что здесь уже открывается та территория, где чужие советы бессмысленны и никчемны — даже если очень верны.
Помнится, мать говорила, что если кто-то в первый раз до одури жаждет обжечься — остается лишь прикупить средство от ожога. Обжечься… пламя… Можно ли любить вечно колеблющееся опасное пламя? Наверное, не просто можно, наверное, девушки, подобные Марии, влюбляются исключительно в стихии.
…О чем-то подобном думала и Роза Лейн, наблюдая, как присоединившийся к их компании Элиот Эмиран наливает себе в бокал золотого вина, красиво отпивает глоток, беспечно отвечает на вопросы новых знакомых…
Юноша-звездочет хорош собой, — размышляла Роза, — этого у него не отнять, и какой-то очень… легкий, что ли. Эта легкость ощущается в его взгляде, движениях, даже в том, как он постоянно поправляет, видимо, все-таки мешающие ему волосы. Да еще и родинка эта на щеке, какая-то младенчески-легкомысленная… Такое существо не запихнешь в рамки, никогда и нигде не удержишь силой. Ветер? Он из тех, кто походит на ветер?
— Откуда вы приехали на острова? — спросила Роза Элиота, внезапно вмешавшись в его разговор с Марией. — Вы же не здесь родились, верно?
Ее
