Грегор
Это был самый странный день в ее жизни, когда она, наконец, сотворила свою первую куклу.
Именно так это называлось в стране под названием Южный ветер, в столице, что возвышалась над морем как гигантская хрустальная раковина, блестя ослепительной прозрачностью городских стен и мостов и перламутрово-гладкими боками причудливых домов.
Здесь, в столице, кукол не делали — их создавали. Их творили, как творит семя росток, а поэт — новое созвучие.
Этот день был самым странным для Марии — он мог бы называться самым счастливым. Но что-то иное билось в ее мыслях и обволакивало сердце. Это не было счастье. Удивление? Вопрос? Жажда повторения?
В зале Художеств Королевской академии она, присев за изящный столик светлого дерева, инструктированный позолотой, сначала долго перебирала чувствительными тонкими пальцами заранее заказанные ею материалы… Слоновая кость и гипс, особая глина, добываемая только на Втором острове и состав из особых же водорослей, растущих лишь на дне их Золотого моря. Темный бархат и белый атлас, нежный лен и дорогие нити. Жемчуг. И изумруды… для глаз.
И краски самых нежных оттенков. Краски, с которыми она — художница по призванию — прекрасно умела управляться. Было тут и еще что-то, но Мария уже не думала об этом. Она была здесь одна и по правилам сейчас никого бы сюда не впустили. То, что лежало перед нею, было лишь материалом, несмотря на всю свою ценность, грубым по сравнению с тем, что вырастало в ее душе и просилось на волю. Мария умела делать статуи, но даже если бы и нет — сейчас это не имело значения.
Она взяла в пальцы кусок эластичной глины и принялась мягко разминать его, и это простое движение положило начало созиданию. Навыки были не важны — та форма и суть, что Мария выносила в душе, сейчас высвобождались из ее сознания, подчиняя себя руки, заставляя их точно повторять форму в этой глине особого сорта и других материалах, украшать ее тканями и камнями, а суть — воплощалась в жизнь. Конечно, это была магия, которой владеют все демиане — люди-чародеи. Но не только. Это было присущее им от рождения умение — создавать живых кукол.
Ее пальцы проворно делали то, что в обычных условиях она уже больше не повторит, в ушах звучала мелодия, перед глазами мелькали радужные блики и золотистые искры. И это было словно утоление жажды.
И когда кукла была готова, Мария как будто очнулась от сказочного сна. Она глубоко вздохнула. Ее собственные чувства были ей не совсем понятны. Хорошенький темнокудрый мальчик длиной с ее руку, в строгом костюмчике из черного бархата, пока еще не открывал глаз-изумрудов. Он как будто спал.
Крепко прижав мальчика к груди, Мария вышла из зала Художеств и направилась к парадной лестнице. По дороге ее поздравляли — она все равно что сдала экзамен.
Изящная повозка на воздушной подушке ожидала ее у крыльца Академии. Возница помог девушке устроиться в повозке, которую направил затем к Пятому Мосту по улицам, благоухающим от цветения подвесных садов на стенах и крышах. Перламутровые дома переливались на ярком солнце всеми цветами радуги.
Мария жила в подобном же прелестном домике возле Пятого Моста. В маленьком радужном доме с большими окнами, настежь открытыми южному ветру. Прибыв домой, она принесла куклу в гостиную и посадила на подушки на маленький изумрудного цвета диван, а сама села в кресло напротив, ожидая, когда длинные черные ресницы наконец разомкнутся. Ждать пришлось долго, и Мария то ли задремала, то ли задумалась настолько, что перестала различать сон и явь. Ей послышался золотистый смех, и столь же золотистый невесомый локон коснулся ее виска. Его лицо было так близко… и эта родинка на левой щеке… Он, кажется, шептал ей что-то на ухо. Что же это… Кажется: «Посмотри, та звезда, самая большая… самая светлая… но ты — ярче…»
Поглощенная этим то ли сном, то ли видением, Мария так и не заметила, как ее творение наконец-то пробудилось.
Мальчик-кукла открыл глаза… ах, какие это были глаза. Дарованная кукле жизнь заставила прозрачные изумруды сиять ярче, чем просто от солнечного луча. У него было тоненькое, изумительно слепленное личико и длинные волосы из лучшего льна, раскрашенного в темно-каштановый цвет. Он умел улыбаться — и он улыбнулся хозяйке нарисованными губами, тихо и застенчиво.
— Здравствуй, моя леди. Мое счастье бесконечно от того, что я имею честь приветствовать тебя, а благодарность моя не знает границ. Я рад и горд служить тебе.
Речь была напыщенной, но голосок звучал чисто и музыкально. Усомниться в его искренности было невозможно. Впрочем, способны ли куклы лицемерить — вот вопрос?
Мария, сдерживая смех, подошла к вставшему во весь рост на подушках своему созданию и мягко погладила его нежные кудри.
— Значит, я невольно создала тебя рыцарем? Или поэтом? Впрочем, это часто бывает совместимо. Ну, здравствуй, Грегор.
Ее крупные темно-вишневые глаза заблестели — и наконец-то пришло ощущение счастья. У нее была теперь собственная живая игрушка. Доказательство того, что она действительно взрослая, что она — настоящий демиан, обладающий истинной магией и творческой силой.
Загадочная гостья
В стране Южного ветра солнце светило целыми днями, и оно было мягким и добрым. Но даже редкие дожди казались веселыми и приносили радость. И пользу. Все знают — от дождей хорошо растут грибы.
Серж возвращался домой с полным лукошком. Теплый ветер играл в пшеничных кудрях юного лесника, грибной урожай ощущался в руке приятной тяжестью. Парень что-то напевал себе под нос, и кажется, его знакомая синица даже решила к нему присоединиться.
Завтра к нему кто-нибудь обязательно придет за грибами, после такого-то дождя. А может быть, и сегодня даже пожалуют деревенские… Хотя они-то любят сами побродить по лесу. По его лесу, думалось Сержу, но он понимал, что это неверная мысль. Лес не принадлежит ему, он только хранитель. И все же… все же это был его лес.
Он прошел мимо древнего дуба, почтительно похлопав его по крепкой коре и в который раз глубоко вдохнув запах листвы… а за елочками уже виднелся невысокий дом.
Сержи, как звали его друзья, жил, как и подобает леснику, в простой избушке среди деревьев, грубо, но крепко сколоченной. Возможно, она оставалась бы обиталищем аскета, если бы не сестра Таня. У Тани просто страсть к благоустройству. Как-то раз она
