в этом году все-таки искупался в море!
— Ватажные головы — ко мне! Доложить о потерях!
… Пусть не сразу, но на берегу нам удалось собрать людей в единый кулак — и заодно уточнить потери. В общей сложности абордаж стоил моему воинству полутора сотен раненых и убитых — однако место выбывших заняло не менее сотни добровольцев-рабов. Даже лучше, чем я предполагал — учитывая, что бились мы с пятью сотнями генуэзцев, это по меньшей мере!
Но теперь самая большая проблема — это гарнизон Порто-Пизано и его решительный командир. Сколько пешцев и арбалетчиков встречало нас на пристанях? Две сотни, три? Навскидку сказать сложно — но наверняка не меньше… Да, наш обходной маневр поставил фрязей перед непростым выбором. Отступить в крепость, изготовившись отразить штурм на выгодной позиции — и без всякого риска дождаться, покуда неизвестные пираты не уберутся из акватории порта?
Или же двинуть им навстречу — даже примерно не представляя численность, и с кем предстоит столкнуться⁈ Я бы на месте коменданта крепости выбрал бы первое — уж времени эвакуироваться у горожан было вполне достаточно, так что свой воинский долг он выполнил сполна.
Вот только Порто-Пизано как ни крути, торговая генуэзская фактория, в ней заправляют купцы — а у последних здравый смысл может и отказать, если речь зашла о товарах и дорогом имуществе… А раз так, то местные нобили вполне могут вынудить коменданта встретить налетчиков в полевом бою! Невыгодном ни для нас (потери, потери, снова потери!) — ни, уж тем более, для гарнизона. Местная стража очень рискует, вступая в бой с трехкратно превосходящим врагом…
Однако комендант замка все же рискнул. Мы поняли это, как только впереди захлопали тетивы — и сразу несколько черкесов, посланных нами головным дозором в сторону порта, свалились на песок.
— Назад! Назад!!!
Командант пошел на риск. Впрочем, своих воинов он расположил в удобном месте, где узкая полоска пляжа, стиснутая с одной стороны обрывистым склоном мыса и морем с другой, идет на подъем. А вот на высоте этого подъема арбалетчики, прикрытые ростовыми павезами, и встали, полностью преградив нам путь… Не знаю, в каком числе — но у них прочные, надежные щиты, способные удержать болт, а у нас легкие калканы, удобные лишь в абордаже.
— Дмитрий! Шуй, Дмитрий!
— Здесь я, княже!
Из густой толпы ротников ко мне пробился атаман; с облегчением выдохнув, я принялся скороговоркой излагать сформировавшийся в голове план:
— В лоб мы не пробьемся — а если и пробьемся, то с большими потерями! Поступим так — вы с повольниками становитесь здесь, вперед выдвигай своих срельцов. Вряд ли фрязи сами начнут атаку — но если начнут, залп самопалов остудить их пыл.
Дмитрий коротко кивнул.
— Так, княже, а ты?
— Я беру струги с тюфяками, вновь спускаюсь на воду — и покуда еще не начало светать, разворачиваю их напротив берега. Казаков же отправлю обратно на пристань — наверняка там никого уже нет… А если есть — донцы примут бой и скуют фрязей сечей, помешают им прийти на помощь соратникам.
— Так, княже, ладно придумал… Значит, нам ударить после выстрела с ушкуев?
— Именно так, друг мой, именно так! Генуэзцы развернули щиты лицом к нам — и если они не увидят кораблей, наш залп придется на правый, незащищенный бок ратников! А как только мы ударим, сближаетесь с фрязями, одни залп из самострелов — и только вперед! Пока враг не очухался…
Дмитрий согласно склонил голову:
— Добре, княже. Добро придумал!
Я дружески хлопнул атамана по плечу:
— С Богом, друже! Михаил, Алексей, дружина — за мной! Казаки — назад, к стругам!
…Как бы мы не спешили, как быстро мы не гребли, обливаясь потом в довольно прохладную ночь — менее, чем через двадцать минут на огневой рубеж выйти просто не успели. Довольно долго для ожидания… И вражеский военачальник сделал свой ход. Его воины бросились в атаку внезапно, храня молчание — надеясь лихо ударить по замешкавшимся налетчикам, утратившим инициативу.
Но это он зря… Еще не доплыв до едва различимого подъема песчаной косы, я услышал впереди рев атамана «Бей!» и звонкие хлопки тетивы многочисленных арбалетов — а за ними крики раненых… Понеся первые потери, развивать атаку противник не стал — но и отступить, сдав ушкуйникам столь удобную для оборону позицию, генуэзцы уже не смогли.
На этот раз инициативу утратил именно комендант крепости…
— Приготовились.
Я говорю негромко — так, чтобы услышали лишь на соседних ушкуях, притершихся едва ли не вплотную к нашему кораблю. И в полной тишине, хранимой на всех трех судах, я явственно услышал прокол картузов протравниками — а заодно и звук просыпающегося из рога пороха… Кажется, новоиспеченные расчеты приготовились к выстрелу одновременно со мной. Молодцы!
— Пали!
Огниво высекает искру, та мгновенно воспламеняет порох — и вновь россыпь подпаленных болтов устремилась к берегу, помогая навести орудия на цель «трассерами»! Часть их пришлась точно во врага, не ожидавшего флангового обстрела — а следом раздался дикий рев повольников, ринувшихся в атаку:
— САРЫНЬ НА КИЧКУ!!!
— Перезаряжай!
Дезориентированные, генуэзские арбалетчики принялись стрелять в сторону ушкуев — и ожидаемо до нас не достали. Несколько болтов лишь шлепнули по воде, еще пара уже на излете ткнулась в нос нашего судна. Но большая часть стрелков разрядились в сторону ревущих повольников — и поторопились! Ротники ведь начали атаку за пределами эффективной дистанции боя арбалетов, ограниченной полутора сотнями метров… И если фрязи кого-то и зацепили, то все одно эффективность поспешного залпа оказалась заметно слабее расчетливой, вдумчивой стрельбы.
А чтобы перезарядить арбалет, также требуется время…
Во второй раз частые хлопки тетивы раздались практически одновременно с обеих сторон; а я как раз забил прибойником сноп болтов в жерло пушки.
— САРЫНЬ НА КИЧКУ!!!
Фрязи ответили нестройным ревом — а я, насыпав из рога порох на запальное отверстие, уже схватился за огниво:
— Пали!!!
Три бомбарды ударили разом, синхронно — однако на этот раз полетевшие в сторону генуэзцев болты уткнулись в подставленные с нашей стороны павезы. Развить успех не удалось… Однако судя по звону стали, треску дерева и яростным крикам сражающихся, повольники уже добежали до врага, вступив с генуэзцами в жаркую рукопашную.
Те смогли остановить первый, самый яростный напор ротников, удержав их на линии сомкнутых щитов — но уже минуту спустя отчаянно затрубил сигнальный рог фрязей на пристанях. Очевидно, небольшой отряд арбалетчиков
