чернильное небо и первые тусклые звёзды.
Ставни на всех домах были наглухо закрыты. Кое-где над входом закопчённый фонарь подмигивал запоздалым путникам. И ни одной души!
Настя непроизвольно втягивала голову в плечи и поминутно озиралась по сторонам.
– Неприветливый городок… – словно прочитав её мысли, негромко сказал Наир.
– В лесу ночью и то не так жутко, – проворчала, соглашаясь, Романова.
– Да бросьте! – презрительно фыркнул атаман. – Так только на окраине. А вокруг Рыночной площади – веселье днём и ночью. Танцы. Вино рекой. Рину – ну, хоть утопись! Девки хохочут…
– Всё, как ты любишь! – не удержалась Рыжая.
– А что? Один раз живём, – Эливерт придержал своего Ворона, почти незаметного в тени. – Мы, кстати, прибыли.
***
Пришлось долго тарабанить в дверную колотушку, прежде чем в тёмной утробе домишки началось какое-то движение. Неяркий свет просочился сквозь широкие щели в рассохшихся ставнях.
– Кого там носит по ночам? – неприветливо вопросило убогое строение.
Скрипнула отдёрнутая в сторону задвижка, в узком смотровом отверстии мелькнул отблеск света. Дверь при этом и не думала открываться.
– Весь дом на уши поставили!
– Открывай! Свои, – Эливерт улыбнулся беспросветной темноте.
– Свои давно все дома, – не сдавался невидимый собеседник. – Валите!
– Одного всё-таки не хватает, брат, – разбойник тоже отступать и не думал. – Удачи твоему дому!
Громко лязгнул засов. В распахнутую дверь вырвался яркий свет лампы, зажатой в руке долговязого незнакомца. Тот сгорбился, застыв на пороге, не вмещаясь в низкий дверной проём. Отсветы огня пугающе искажали худое длинное лицо.
– Чтоб мне... Ворон! Откуда ты здесь? Я и не знал, что ты в городе, – почти испуганно промолвил ялиолец, изумлённо взирая на Эливерта.
– А что мне каждый раз письма слать? – рассмеялся Эливерт.
– Нет… Просто… я думал, ты затихарился где-то…
Незнакомец наконец сделал шаг навстречу атаману и распрямился во весь свой немалый рост. Он растерянно разглядывал тех, до кого дотянулись тусклые лучи лампы.
– С какого перепуга? – Эл пожал плечами. – Чего бы мне прятаться? Меня, вроде, не ищут.
– Так… это… ну, так-то да, – хозяин дома запнулся. – А ты надолго здесь?
Эливерт внезапно перестал улыбаться и, поймав взгляд своего собеседника, спросил с фальшивой любезностью:
– А может, друг мой, не знаю я чего? Может, ищут?
– Да брось! Кому ты сдался? – поспешно ответил верзила и отвёл глаза.
Этого оказалось достаточно.
– Кто? – холодно спросил атаман.
И Насте подумалось, что мысленно он сейчас вцепился незнакомцу в горло, как волк, и теперь уже не отпустит, пока не добьёт беднягу.
– Никто. Чего ты?
– Кто, Мифар?
– Да не знаю я! – долговязый в отчаянии оглядел тёмную улицу, словно ища там поддержки. – Ну, клянусь, не знаю! Так… слышал просто… Один пёс брехал, другой подхватил, а третий сам додумал, чего не было. Может, это вранье всё…
– А ты, стало быть, услышал и даже не потрудился узнать, кто ж это твоим дорогим другом интересуется. И с какой целью. Нехорошо, брат. Очень нехорошо. Ох, как не люблю, когда меня за барана держат! Сечёшь? Последний раз спрашиваю. Ты память-то напряги, брат! Глядишь, чего и вспомнишь! Кто? Как звать? Откуда?
– Эливерт, клянусь, я не при делах! Ну, не знаю я! И те ребятки, которых спрашали, не знают. Не из здешних он, не из наших. Чужой какой-то. Приехал, справился о тебе и исчез. А куда…
– Один был?
– Не знаю.
– Откуда приехал?
– Ворон!
– Ни хрена-то ты о шкуре моей не печёшься, брат! Ладно… Забыли. Нам ночлег нужен.
Мифар, и без того растерянный, как брошенный ребёнок, погрустнел ещё больше, обернулся на тёмный вход, словно желая поскорее юркнуть туда.
– Так ведь… это… некуда пустить, друг. Всё сдал. Сам в курятнике сплю. Жена с ребятишками, вон, под лестницей…
– Ишь ты как запел, тварина неблагодарная! Ну, приползёшь ещё, брат!
– Ворон! Ну чего ты? Что ж я на улицу их теперь выгоню? Они ж деньги платили. Не можно же людей ночью на улицу.
– Их нельзя – а я в канаве ночуй?
– Да ведь и тесно. Куда я вас всех… – чуть не плакал Мифар. – Ты, вот оно что… в трактир какой ехал бы… Ну, это, прости, брат!
Бедняга снова поник и неуклюже попятился.
– Да пошёл ты, знаешь куда! Пусть канет в Бездну этот город, вместе с такими друзьями! – Эл в сердцах плюнул и, вскочив в седло, зло бросил Наиру: – Трогай!
– Ворон, где искать-то тебя? – крикнул вдогонку Мифар.
– Сам найду, надо будет, – мрачно пообещал атаман, не оборачиваясь.
Верзила отступил в тёмный проём, глядя, как лэгиарн пытается развернуть эйлве на узкой городской улочке.
Кайл молча поравнялся с разбойником.
– Ничего не говори, рыцарь! – прошипел тот, опережая комментарии и вопросы.
Северянин только плечами пожал:
– «Золотой гусь»?
– «Золотой гусь», – угрюмо кивнул вифриец.
***
На Рыночной площади и впрямь было куда веселее…
Горели ярко уличные фонари, освещали стройные торговые ряды. Прилавки, недавно установленные или просто приведённые в порядок, пахли свежим деревом.
По всему периметру площади из распахнутых дверей трактиров доносилась музыка. От ароматов жареного мяса заурчало в животе. В трактирах было многолюдно и шумно. Здесь окна и двери были нараспашку.
Где-то и на улице толпился народ.
На краю высокого помоста для ярмарочных представлений сидела парочка: ухажёр обнимал кокетливо хохотавшую подругу, пощипывал её пышные бока, а та болтала ногами и заливалась на всю улицу легкомысленным вульгарным смехом.
Словом, местные жители не скучали.
Уязвлённая гордость не давала Эливерту покоя.
Ещё бы! Явился в город, где его каждая собака должна знать, родная стихия атамана – и на тебе! Дали от ворот поворот, хоть на улице ночуй.
Он проехал чуток вперёд, свернул к одному из кабаков, окликнул там кого-то у входа. Но через пару минут, досадливо махнув рукой, двинул дальше.
Картина почти в точности повторилась ещё у четырёх заведений. После чего вифриец, расстроенный окончательно, вернулся к своим попутчикам.
– Всё одно твердят, как заучили – нет мест, всюду постояльцы. Как бы нам и с «Гусем» не пролететь…
***
Хозяин «Золотого гуся» для порядка подержал их на пороге. Вышел ко входу собственной персоной и теперь пристально разглядывал каждого, словно они
