потом обсуждали в саркастическом ключе личную жизнь поэта Корнея Чуковского… Потом пели “Интернационал”…» «Запоздалая инициация», – сухо сказала домработница и нервно закурила.
«Какую жизненную стратегию вы считаете оптимальной для выпускников школы?» – спросила философа Якова журналистка. «Подпрыгивать, – ответил Яков. – Если они будут подпрыгивать, то у них есть шанс попасться на глаза высокому человеку. А высокие люди, я заметил, особенно удачливы в деньгах и карьере. Высокий человек – это очень полезное знакомство. Надо подпрыгивать…»
Философ Яков вновь отложил спасение России до обеда.
«Когда я умру, – попросил философ Яков родственников, – напишите на моем надгробии: “Здесь лежит философ Яков. Он так и не смог получать гонорара пятнадцать рублей за лекцию и читал лекции по три рубля. А что сделал для философии ты?»
«Нет, я не хочу быть философом “номер один”! – сказал философ Яков своему коучу. – Давайте рассмотрим стратегию превращения меня в философа “номер два”. Я хочу каждое утро узнавать, что еще там новенького накропал философ “номер один”, хочу издыхать от зависти, дышать ему в спину, плести интриги, блевать от восторга на его комментарии к Гуссерлю и рассказывать всем вокруг, что основа его гения – это его импотенция. Вот это будет жизнь! Вот это драйв!»
«Невозможно прожить жизнь и не причинить никому зла, – говорил философ Яков своему участковому, который по инерции проводил регулярные профилактические беседы с тунеядцами. – Я решаю эту проблему так. День и ночь я сочиняю роман о древнем суфии, влюбленном в образованную девушку, ищущую формулу Вселенной, которой пользовался Создатель при ее создании. Чем более я пребываю в вымышленном мире, тем менее у меня остается возможности творить зло в мире реальном. Этот рецепт подходит не всем, но другого способа избавить себя от злых дел я не знаю… Лампочку в подъезде разбил не я».
Дама спросила философа Якова, как избавиться от депрессии. «Продайте что-нибудь кому-нибудь», – посоветовал Яков.
В день своего 45-летия философ Яков сидел в кафе и исподтишка наблюдал за юной официанткой. «В моей жизни осталось не так много неизвестности, – вел он с ней мысленный диалог. – А в твоей – еще много. Ну и кто кому должен завидовать?»
Потом он решил, что завидовать должна она, оставил ей большие чаевые и ушел.
«Это заблуждение, что умный должен помалкивать, – говорил философ Яков в пивной неизвестным ему собутыльникам. – Умный должен говорить. Потому что в нас заложен странный механизм, который требует, чтобы мы делали, как говорим. Поэтому надо говорить, говорить, говорить…»
Философу Якову предложили управлять государством. «А какое у вас государство? – спросил Яков. – Авторитарное или демократическое?» «Как скажете», – ответили ему. «Боюсь, мне не избежать зависти, – сказал Яков. – Если я буду диктатором, то я буду завидовать демократическому правителю, потому что в его мире нет внезапного свержения с вершины: нет дворцовых переворотов, бунтов, вторжений… А если я буду демократическим властителем, то буду втайне завидовать диктатору, потому что такова логика любой власти: если вы насладились властью хотя бы над своей секретаршей, то вы уже мечтаете о неограниченной власти над народами». «Спасибо! – сказали Якову. – Это все, что нам нужно знать о современном международном положении».
«Мне кажется бессовестным доказывать свою правоту, обращаясь к сердцу моих слушателей, – писал философ Яков своему учителю. – Сердце – это дитя, а доверчивого ребенка можно убедить в чем угодно, даже в чем-то ужасном… Философия – это не колыбельная песенка, а бокс. Я могу врезать, но и сам готов получить по зубам в ответ».
Философа Якова привели к мудрецу, который жил в пещере и уже тридцать лет не выходил оттуда. «Мудрость, – сказал мудрецу Яков, – это когда по одной косточке вы можете восстановить весь скелет мамонта. Но такая мудрость, увы, старче, больше невозможна. Потому что мамонты теперь иные, чем тридцать лет назад. Они теперь летают, например». «Больше ничего не говорите, – попросил мудрец. – Я уже могу рассказать вам, как вы провели вчерашнее утро. Вы пили мятный чай, лениво листали восьмой номер “Философского вестника” за позапрошлый год и думали о той брюнетке, которая на конференции по аутизму сказала вам, что секс – это всего лишь обидное заблуждение двух мыслящих людей». Яков упал в обморок.
Философа Якова позвали учить молодых прозаиков. «У нас будут две группы, – сказал Яков студентам. – Группа “Красивая китайская ваза” и группа “Шум и ярость”. Записывайтесь кто куда хочет».
Все записались в группу «Китайская ваза».
«Красота – последнее прибежище робкого разума», – подумал Яков.
Один человек сказал философу Якову, что ненавидит интеллигенцию. «Скорее пойдите куда-нибудь и попросите, чтобы вам заплатили за эту ненависть, – искренно посоветовал Яков. – Полученные деньги смягчат вашу ненависть, как масло кашу. Тяжело жить с одной ненавистью в душе – лучше уж жить с ненавистью и деньгами».
Философа Якова спросили, как стать хорошим человеком. «Надо быть немножко… больным, – сказал Яков. – Вы замечали, что заболевшие люди становятся тише, нежнее, мягче… Дай вам бог здоровья, но если вы будете в себе сохранять некую болезненность как ощущение, то вы станете хорошим человеком».
Философ Яков молился. «Спасибо, Господи, я принял твои правила, – шептал он. – Я должен быть немножечко несчастен, немножечко знаменит, немножечко на стороне зла, немножечко беден. Все это прекрасно работает для меня и питает мой интеллект!»
Трехлапый кот Якова злобно мяукнул. Яков посмотрел на кота с восхищением
«И даже кота ты дал мне трехлапого. Как ты последователен, Господи!»
«О чем вы мечтаете?» – спросили философа Якова. «Я мечтаю, чтобы моя очередная мечта обломилась, – сказал Яков. – То, как обламываются наши мечты, и делает нас уникальными и неповторимыми. А сами наши мечты – они все одинаковые. Хорошо, что они нечасто сбываются. А то по земле ходили бы несколько миллиардов абсолютно идентичных историй успеха».
«Меня могут арестовать только за революционную ситуацию во мне», – любил говорить философ Яков своим друзьям. «А в чем она выражается?» – спросил его однажды следователь. «Я разговариваю с телевизором, – ответил Яков. – Я считаю, это революционная ситуация».
Философа Якова пригласили выступить на семинаре по личностным
