комнату переписывать диалоги. К нему заглянул главный актер в плавках и с сигаретой в зубах. «Зарубили, да? Я думал, хоть тут цензуры нет… Жаль. Сегодня оргия будет без вдохновения. Мне нравились твои диалоги. Чувствовалось, что выстраданное». «Спасибо! – сказал Яков. – Мне очень важно ваше отношение. Спасибо!» «Ты прав, – сказал актер. – Каждую щель надо использовать для просвещения. Каждую! Идет война, Яша! Война высокой культуры и этой… попсы. Мы как эти, партизаны… Давай пиши – подавай патроны, Яша! Хоть одно слово используй в диалоге, но чтоб отсылало к высокой культуре! Хоть одно! Вот это слово мне, например, нравится – “компромисс”! “Компромисс!”»
Один монашек сбежал из монастыря, пришел к философу Якову и сказал, что хочет быть философом. «Ради этого не стоило сбегать, – сказал Яков. – Быть философом – это тот же монастырь». «Нет, нет! – возразил пламенно монашек. – В монастыре я обдумываю одну великую идею, а когда стану философом, я буду обдумывать много великих идей!» «Друг мой, – сухо сказал ему Яков, – если вы поймали себя на желании интеллектуального разнообразия, это значит, что вы не человек ума, а человек тела. На самом деле вы хотите разнообразия для тела: чтобы оно бывало в разных пространствах, надевало на себя разное и терлось о разные тела. Вы маскируете это желание видимостью желания разных идей. Иди-ка ты лучше в солдаты, дружок». «Неправда! – воскликнул монашек. – Ницше был великим философом, и у него было много идей!» – и убежал от Якова к философу Туркину.
Философ Яков пришел на выставку технических достижений и обнаружил там робота-философа. «В чем смысл жизни?» – спросил робота Яков, заранее предвкушая возможность поглумиться. «В вашем вопросе содержится ответ, – сообщил робот. – Смысл должен находиться в емкости для смысла. Таких емкостей две: череп и желудок. Ваш смысл находится в одной из них». «А сердце?» – мягко напомнил роботу Яков. У робота замигали лампочки. «Не обманывайте себя», – сказал робот. Яков ушел с выставки в восхищении. «Он лучше философ, чем я», – приговаривал он.
Философ Туркин умер, несмотря на свой молодой возраст. Яков был опечален – ведь Туркин искренне считал Якова своим конкурентом, в то время как другие философы просто не замечали Якова. В память о Туркине Яков написал стишок:
Незаменимых нет.
Поезд доедет до следующей станции,
Даже если машинист забудет, как его зовут.
Просто образуются дыры
От ушедших в дыру.
В эти дыры даром свистит воздух.
Жизнь была кому-то предназначена,
А теперь адресована «на деревню дедушке».
Философ Туркин был мой младший собрат,
А теперь ему сразу стало тысячу лет,
И он мудр, как девяносто девять змеев.
Как только он прописался на верхних этажах,
К его мнению захотелось прислушаться.
Этого никто не мог предположить –
Что умершие резко прибавляют в возрасте.
Философ Яков перестал общаться с одним своим другом и потом говорил о нем (Яков любил посплетничать): «Некоторые добрые люди не хотят видеть зла вокруг, потому что их доброта – это производное от их комфорта».
Философ Яков, слегка покачиваясь, шел из рюмочной. Его настигла седая старуха с ястребиным взором. «Яков!» – позвала она. Яков видел ее впервые. «Господь потерял интерес к этому миру, – доверительно сообщила старуха. – Он разочарован. Но лично к вам он испытывает интерес, к вам и еще к шестерым». «И… и что мне теперь делать?» – испуганно спросил Яков. «Тлейте, согревая…» – загадочно прошептала старуха и исчезла. Яков откашлялся, нащупал в кармане оставшиеся пятьсот рублей и пошел обратно в рюмочную.
Философу Якову в очередной раз дали в долг, и поэтому он был в хорошем настроении. В такие минуты он любил пофилософствовать о профессии философа. «Один философ говорил, что философ – это шпион, а я думаю, что философ – это могильщик-экспериментатор. Он имеет дело с мертвыми идеями, придает им достаточно эстетический вид, но потом чует их смертную вонь и закапывает в себе».
Философ Яков три дня медитировал и после делился в пивной своими открытиями: «Наш внутренний мир похож на рынок. Разные части нашей личности толкают нас в разные стороны и торгуют разным товаром. Одни предлагают нам подвиги и славу, другие – стабильность и банковский счет, третьи – мир в душе. Примечательно, что все они торгуют тем, чем не обладают. Философ – тот, кто перестает покупать у них…»
В жизни философа Якова наконец наступил звездный момент. Интернет-сайт «Обломки цивилизации» взял у него интервью как у человека месяца. Яков вспоминал о своем жизненном пути: «В юности я, как полагается, был бунтарем и хотел переделать мир. Но тут мир стал сам переделывать себя с огромной скоростью, и я просто за ним не успевал. Тогда я стал искать способ остановить мир. Я перепробовал многое, включая алкоголь, влюбленность и уединенный скит, но мир никак не останавливался. Тогда я решил сочинять фантастические романы, чтобы немного обогнать мир и передохнуть, пока он доберется до меня… Я сочинил первую фразу: “В этот вечер на Марсе хоронили двух пришельцев”, но дальше дело не пошло… Тогда я стал практиковать замедленное мышление. Я взял фразу “Мама мыла раму” и обдумывал ее 90 суток. За это время мир ускакал так далеко, что превратился в точку, и я c трудом стал различать его… Я немного успокоился, написал на салфетке: “Клара украла кораллы” – и начал обдумывать эту мысль… Так я стал философом…»
Философ Яков влюбился. Но был отвергнут. Он не спал ночами и страдал. Перечитал всего Канта в надежде найти инструкцию для подобной ситуации. Но у Канта на этот счет ничего не было. Тогда Яков решил сам утешить себя. Он записал в блокнотике: «Если вас отвергла женщина – значит, это кому-нибудь нужно».
Философ Яков вспоминает: «Мой учитель, философ Горошкин, заронил в меня семя, которое так и не проросло. Он говорил: “Вы несерьезно относитесь к своей жизни, Яков”. Я спросил однажды: “А что значит серьезно относиться к жизни?” И он ответил: “Это когда вы получаете счет за коммунальные услуги и не сразу звоните философу Туркину, чтобы одолжить пару тысяч, а сначала вы внимательно изучаете каждую позицию в счете, пересчитываете все на калькуляторе, говорите домработнице, что вас снова обманули и вы этого так
