и изменял, то по-тихому.
Его устраивала наша связь. Я к ней тоже привыкла. Порой, во время просмотра порно или чтения откровенных сцен, испытывала прилив возбуждения, и тогда наша следующая близость становилась чуть более жаркой, но окончательного выхода скопившееся напряжение не получало.
Сегодня всё было иначе. Я помнила, что чувствовала Нели, когда занималась сексом с Грэмом, а сама возможность быть вместе с любимым мужчиной наполняла происходящее новым, особенным смыслом.
Я хотела почувствовать его в себе, стать с ним одним целым и достичь если не экстаза, то максимального обоюдного сближения. Насытиться им после долгой разлуки. Отогреться от скопившегося холода. Отдать столько себя, сколько смогу.
Он раздевал меня, и от прикосновений знакомых рук и губ кожа покрывалась мурашками. Когда его рубашка упала на пол, я сама осыпала плечи эрзара поцелуями.
Только что мы стояли у окна — и вот уже оказались в спальне.
Я действовала всё решительнее и смелее. Устремилась к Грэму каждой своей клеткой, отбросив стеснение и сомнения, и как-то само получилось, что в постели оказалась сверху, а Грэм не стал перехватывать инициативу, предоставив мне полную свободу действий.
Моей же выдержки хватило ненадолго. Фантазии, посетившие меня ещё в кабинете начальника службы безопасности, вкупе с радостным возбуждением и обоюдными ласками породили настойчивое жжение между ног, заставили тело истекать влагой. Я сама не ожидала, что могу так завестись. Единственным способом хоть как-то унять мучительный огонь внутри было оседлать стоявший колом мужской орган, и я сделала это, испытав короткое удовлетворение и новый всплеск желания.
Следуя ему, я сразу же задала жёсткий и быстрый темп, не рассчитывая на разрядку, но стараясь прочувствовать мужчину так остро, как только было способно моё тело.
Когда я, чуть приподнявшись, резко насаживалась обратно, дыхание перехватывало, а пальцы Грэма сильнее впивались в мои бёдра. Он тоже с трудом контролировал себя, и мне нравилось ощущать это.
Мои внутренности пульсировали в такт нашим движениям. Несколько раз я наклонялась, чтобы поймать мужские губы, и тогда его руки, умелые и властные, оказывались у меня на груди. От настойчивых ласк я заводилась ещё сильнее и уносилась всё дальше, не жалея ни его, ни себя.
Казалось, охватившему нас безумию не будет конца, но Грэм сдался первым. Я чувствовала, как напряглось тело эрзара, слышала полустон-полурык, вырвавшийся из его горла, и упала на него, дрожащая, взбудораженная, счастливая.
— Ты всё-таки изменял мне, — прошептала я. — Со мной. Очень плохо, что я этому рада?
— Поговорим о моральной стороне вопроса? — уточнил Грэм после небольшой паузы.
Его сердце билось громко и часто, и я улыбнулась, подумав о том, что стучит оно после устроенной мною скачки. Здесь и сейчас Петергрэм Торн был со мной, не с Нели.
— Наверное, не стоит. Ты нужен мне.
— Я тоже не справился с искушением. Так что виноваты мы оба. Если тут вообще уместно говорить о вине.
— Значит, я по-прежнему привлекаю тебя как женщина?
Эрзар издал страдальческий стон.
— Думал, мы уже решили этот вопрос. Откуда столько недоверия?
Одним стремительным движением он исполнил знакомый трюк: завалил меня на спину, оказавшись сверху. Заглянул в глаза и серьёзно спросил:
— Что с тобой случилось?
— В этот раз я начала интимную жизнь не слишком удачно.
Грэм нахмурился, и я поспешила объяснить:
— Нет, не против своей воли, просто не с тем человеком.
— Из-за которого ты чуть не погибла?
— Да. Правда, кое в чём он был прав. Это тело другое. Не такое чувственное, как у Нели...
Продолжить не вышло, потому что Грэм сполз чуть ниже и принялся играть языком с моими сосками, оборвав трагические откровения.
Я засмеялась. Было щекотно и ужасно приятно, когда дразнящие прикосновения сменили сначала лёгкие покусывания, потом — поцелуи, а после всё повторилось.
Однако этим коварный эрзар не ограничился. Затеянная им игра стала ещё более откровенной, когда его рука оказалась у меня между ног. Я вздрогнула и издала удивлённый возглас. Оказывается, моё тело по-прежнему было раздразнено до предела и готово отзываться на действия Грэма чередой пронзительных ощущений. Вскоре они стали почти мучительными, но инстинктивную попытку уйти от них эрзар пресёк без всякого сочувствия, не позволяя мне ни сесть, ни перевернуться.
Я хотела объяснить, что его усилия не возымеют желаемого результата, что довести меня до оргазма не получится, однако эти признания так и остались не озвученными, потому что я была не в силах отказаться от его ласк, даже если они грозили превратиться в пытку.
Следующие минуты я провела в сладком дурмане, ёрзая и вскрикивая, и не успела осознать тот момент, когда пульсация внизу живота стала особенно сильной и сменилась внезапным взрывом, едва не разорвавшим меня на сотню ошмётков. Впившись пальцами в плечи Грэма, я выгнулась дугой с громким:
— Ах!
— Ага! — возликовал Грэм. — Ты была так убедительна, что я чуть не поверил. Но меня не проведёшь!
— Ты волшебник, — заключила я, чувствуя, как напряжение сменяет приятная расслабленность.
— Конечно, волшебник, — согласился он.
Короткий пас — и в его руке возник букет звёздных искр, который через несколько мгновений рассыпался радужной пыльцой. Иллюзия была эффектной и совершенной. Я даже зажмурилась, когда мне в лицо устремилось разноцветное облако. Рассмеялась.
— Помню я эти цветы! Твой подарок был очень красивым, хоть я и пыталась его вернуть. Ты ведь знаешь, что пыталась?
— Конечно. Но я сделал всё, чтобы у тебя не вышло, так что мы квиты.
— Понятия не имею, как меня угораздило в тебя влюбиться. Ты всегда делаешь то, что хочешь, и только потом интересуешься моим мнением. Вечного дара это тоже касается.
— Расскажи о своей новой жизни.
Он устроился рядом, приподнявшись на локте и глядя на меня.
Собраться с мыслями было сложно. Сейчас мне вообще не хотелось окунаться в грустные воспоминания.
Я думала, что не буду говорить много. Начала с детства, быстро добралась до гибели родителей, но чем дальше, тем больше откровений просилось на язык.
Боль непостижимой утраты. Жизнь с тёткой. Детский дом. Вадим. Наши отношения. Стремительное взросление. Работа у папиного друга и та, на которую устроилась после.
Я всё говорила и говорила, перескакивала то на одно, то на другое.
Петергрэм слушал меня, не перебивая и не отвлекаясь, подбадривая кивками и короткими репликами.
Видя его участие, я продолжала свой рассказ, не стесняясь даже неприглядных деталей.
И лишь одно
