– Хорошо. Едем!
Тот факт, что Пеппер даже не стала спорить с ним, дал понять Саймону, как сильно она боится потерять самое важное в ее жизни – кондитерскую.
Саймон написал эсэмэску своему водителю, чтобы тот ждал их у черного входа, а затем предупредил Элейн о том, что далее за вечеринку отвечает она, так как у него возникла чрезвычайная ситуация.
Как только Саймон и Пеппер сели в черный седан, водитель, не теряя времени, направился в город. Саймон не знал, как можно утешить Пеппер. Ему хотелось что‑то сказать или сделать, чтобы уменьшить ее беспокойство.
– Все будет хорошо, – произнес он.
Пеппер повернула голову. В ее взгляде сквозила тревога.
– Ты не можешь этого знать. Когда мы уходили из кондитерской, я была уверена, что что‑то забыла сделать. А вдруг я не выключила плиту? Что, если это я устроила пожар?
Саймон взял ее руку в свою и сжал.
– В таком случае мы разберемся с этим.
– Все, что у меня есть, все, о чем я мечтала, связано с моей кондитерской. Что я буду делать, если она сгорит? Как я могла быть такой глупой?
– Успокойся. Ты даже не знаешь, случилось ли что‑нибудь.
Саймон продолжал сжимать пальцы Пеппер, стараясь поддержать ее хотя бы этим дружеским жестом.
Глава 4Повсюду были люди и машины скорой помощи. Служба новостей снимала кондитерскую – или, точнее, то, что от нее осталось.
– Этого не может быть, – прошептала Пеппер, желая очнуться от представшего ее глазам кошмара.
– Если хочешь, посиди тут, я могу сам сходить и все выяснить, – сказал Саймон мягким тоном.
Она решительно покачала головой, вышла из машины и направилась к кондитерской. Черная сажа покрывала фасад здания. Воздух был наполнен неприятным запахом дыма.
У Пеппер защипало глаза. Всего пару часов назад у нее был дом, собственный бизнес. А теперь ничего не осталось, кроме того, что на ней надето!
Горло Пеппер сжалось, колени подкосились. Казалось, сердце вот‑вот разорвется от горя на миллион частей. А потом вдруг ее талию обняла рука Саймона. Он притянул Пеппер к себе и тихо сказал:
– Позволь мне отвести тебя обратно к машине!
Она покачала головой, не в силах вымолвить ни слова. Ей не хотелось никуда отсюда уходить.
Пеппер не знала, сколько прошло времени, прежде чем к ним обратился пожилой пожарный:
– Мне сказали, что владелец здесь. – Он повернулся к Саймону. – Это вы?
– Кондитерской владеет Пеппер.
Она посмотрела на пожарного и спросила:
– Кондитерская сгорела полностью?
– Боюсь, что так. Но есть и хорошие новости. Благодаря пожарной сигнализации мы смогли добраться сюда достаточно быстро и успели спасти второй этаж. Там сильное задымление, но, к счастью, не понадобится такой серьезный ремонт, как на первом этаже. – Пожарный помолчал и добавил: – Сочувствую, мэм.
– Как скоро я смогу попасть внутрь?
– Не сразу. Сначала помещение должен осмотреть начальник пожарной охраны. В таких случаях его вызывают, чтобы определить, был ли это поджог.
– Поджог? – Глаза Пеппер округлились от изумления. – Кому могло понадобиться поджигать кондитерскую?
Пожарный в ответ многозначительно промолчал, и лишь спустя несколько мгновений до Пеппер дошло, что теперь ее подозревают в том, что она подожгла собственное жилище ради того, чтобы получить страховку. Разумеется, ни для кого не было секретом, что ее бизнес испытывал трудности в связи с появлением конкурентов по соседству.
Пожарный, казалось, прикидывал в уме, хватило бы у Пеппер сил поджечь это здание или нет.
– Перестаньте так на меня смотреть! Я не поджигала кондитерскую. Я бы никогда этого не сделала! – Она повысила голос, и люди начали оборачиваться в ее сторону. – Я не поджигатель! Найдите того, кто это сделал! Это не я! Не я!
– Пойдем, – спокойно сказал Саймон.
– Я не уйду, пока он не перестанет смотреть на меня, как на преступницу! – Пеппер перевела взгляд на Саймона. – Я похожа на поджигательницу?
Все еще обнимая ее за талию, Саймон отвел Пеппер в сторону от кондитерской со словами:
– На мой взгляд, ты – прекрасная женщина!
В любое другое время его комплимент был бы Пеппер очень приятен, но сейчас ее душа была полна лишь тоской и горем – там не осталось места хорошим чувствам. Жизнь, казалось, снова закончилась. В голове вертелась лишь одна мысль: «Ну почему я продолжаю терять вещи и людей, которые значат для меня больше всего на свете?»
Пеппер помнила смутно, как снова оказалась сидящей на заднем сиденье машины Саймона. Она не имела понятия, куда он ее везет. Все равно ей некуда было идти.
– На! – Саймон сунул Пеппер в руку бутылку с водой. – Попей! Похоже, ты вот‑вот упадешь в обморок.
– Скажи мне, что это просто кошмарный сон и, когда я проснусь, все закончится! – Ее нижняя губа задрожала. – Моя прекрасная кондитерская! Ее больше нет! Все кончено!
– Хочешь, я отвезу тебя в больницу? – заботливо спросил Саймон.
На его лице ясно читалось беспокойство.
– В больницу? Зачем? Я ведь не побывала в огне.
– У тебя шок.
Пеппер понимала, что должна вернуть себе самообладание. Нельзя позволить пожару уничтожить и ее. Она сделана из прочного материала – по крайней мере, так всегда говорила ей бабушка, когда Пеппер скучала по умершей матери. Женщины из их рода могут пройти через любые испытания.
Пеппер прижала бутылку с водой к пересохшим губам. Прохладная жидкость успокоила першение в горле. Опустошив бутылку наполовину, Пеппер вернула ее Саймону, откинулась на спинку обитого черной кожей сиденья и зажмурилась.
Не открывая глаз, она спросила:
– Куда мы едем?
– Тебе есть куда пойти? У тебя имеются родственники?
Она покачала головой:
– Нет.
– Парень?
Пеппер открыла глаза и, прищурившись, язвительно ответила:
– После моего последнего катастрофически короткого романа я не утруждала себя походами на свидания.
Саймон открыл было рот, чтобы что‑то сказать, но затем плотно сжал губы, благоразумно промолчав.
Это порадовало Пеппер, потому что в этот момент у нее не было сил на споры.
– Просто высади меня из машины. – Она подалась вперед и обратилась к водителю: – Не могли бы вы остановиться?
Шофер ничего не сказал, но Пеппер заметила, как он вопросительно взглянул на Саймона в зеркало заднего вида.
